– Тачку взорвали.
Его тон настолько не совпадал с содержанием… Мне показалось, что я ослышался. И я глупо переспросил:
– Чью?
– Мою, – ответил Осина. – Повезло. Оставил ее на стоянке. К тебе торопился, послал охранника, чтобы к крыльцу подогнал, пока я разговариваю. Дал ему ключи. Он завел и … все. Полетел на небо. Я сел в кресло напротив него. Тоскливо спросил:
– Что же теперь делать? Осина коротко хохотнул.
– А ничего. Мочить их будем. Захар хочет войны? Он ее получит! Осина живо вскочил. Заходил по кабинету.
– Так! Собери пацанов. Надо узнать где Козеля. Это его работа. Дома больше не живи. Здесь тоже не появляться. Связь только по мобильнику, понял? Я молчал.
– Понял, спрашиваю?
– Понял.
Осина подошел к сейфу, открыл его. Покопался там и бросил мне несколько пачек в банковской упаковке.
– Возьми на первое время. Снимешь себе хату.
Осина снова закружил по кабинету. Он не мог сидеть на месте. Подошел ко мне. Хлопнул по плечу.
– Да ты чего, Вадик? Чего загрустил? Взбодрись! Все будет клево! Мы еще поссым на их могилки! Я поднял голову. Осина весело улыбался. Глаза его возбужденно блестели. Ему не было страшно.
14
Расстегнутая спортивная сумка лежала на кровати. Я беспорядочно скидывал в нее вещи: трусы, носки, майки.
– Ничего страшного, Юль, – торопливо говорил я. – Просто надо пожить на другой квартире. Я уже снял ее, Юль. Очень уютная, чистая. Двор зеленый. Тебе понравится, Юль. А я пока поживу один. Буду вас навещать. Так будет безопаснее, Юль.
– Безопаснее? – каким-то чужим голосом переспросила Юля. Я на минуту остановился. Повернулся к ней. Юля сидела на стуле, безвольно опустив плечи. Потерянно смотрела на меня. Я подошел к ней. Взял за плечи.
– Юль, ну возьми себя в руки. Юль! У нас нет времени. Нет! Понимаешь? Надо уложить вещи, собрать Темку. Я один не успею. Возьми себя в руки, Юль!
Какая-то машина подъехала к дому. Остановилась у подъезда. Дверцы не хлопнули – из машины никто не вышел. Я метнулся к окну, выхватив пистолет. Прижался к стене и осторожно выглянул. Это была «Нива» соседа с третьего этажа. Я с трудом перевел дыхание. Юля за моей спиной пошевелилась.
– Нет, Вадик, медленно и устало произнесла она, – хватит. Я никуда не поеду. И Темку не пущу. Езжай один. С меня хватит. Я застонал словно от боли.
– Юль, Юль, Юль! Не говори так! Не надо! Я понимаю – ты злишься на меня, но не надо этого, Юль! Пойми – так получилось. Так получилось, Юль! Пойми! Я чуть не плакал от отчаяния.
– У тебя всегда «так получается», Вадик! – зло огрызнулась Юля. – Я устала от твоих «так получилось». Я хочу жить нормально! Чтобы семья была! Чтобы у Темки отец был! Мне надоело ждать, что однажды тебя убьют! Я устала от этого! Устала! Ты это пойми!
Выкрикнув мне все это, она закрыла лицо руками. Я услышал ее приглушенный голос:
– Езжай один, Вадик. Оставь нас с Темкой и больше не приходи.
Я зажмурил глаза. Несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь. Открыл глаза. Присел рядом с Юлей. Отвел ее руки закрывавшие лицо и тихо и твердо сказал:
– Юль, ты не можешь остаться. Тебя убьют. Или похитят. Может быть что угодно. Они могут сделать все, Юль. Я не могу тебя здесь оставить. И Темку не могу.
В глазах Юли мелькнуло сомнение. Она еще не до конца верила мне. Потом на смену сомнению пришел страх. … Я мягко, Очень мягко произнес:
– Собирайся, Юль. … Собирайся.
Я встал и вернулся к шкафу. Выгреб из него ворох одежды и белья. Начал быстро сортировать его, откидывая на кровать нужное.
– Постельное белье есть, там? – спросила вдруг Юля, – или с собой брать?
Я понял: Юля сдалась. Согласилась уехать. Это было главное. Об остальном можно поговорить и позже. Если это «позже» будет.
– Возьми. Только не много, – спокойно, по-деловому, ответил я. Юля поднялась со стула. Огляделась так, словно только что проснулась.
– А посуда? Брать? – растерянно спросила она. Я задумался, припоминая. Кажется на кухне что-то было.
– Вроде там есть, – нерешительно ответил я, и с внезапно появившимся раздражением махнул рукой. – Да Бог с ней , с посудой! Надо будет – купишь. Иди Темку собери! Юля вышла. Я услышал как она говорит:
– Тема, мы уезжаем. Давай быстренько складывай свои вещи. Вот тебе сумка. Темка радостно запрыгал.
– Ура! Мы уезжаем?! Мам, а куда? Куда? Мам! Я прекратил складывать сумки, ожидая, что она ответит.
– Не знаю, Тем, – наконец произнесла Юля. В голосе ее отчетливо звучала горечь, Папа нас куда-то везет… – и тут же прикрикнула, – Ну хватит разговоров! Быстренько собирайся.
Через двадцать минут все уже было готово. Я вынес в коридор две плотно набитые сумки. Из своей комнаты появился Темка. К груди он прижимал корабль.
– Это еще зачем?! – возмутилась Юля. – Тебе что, игрушек мало? Оставь свой корабль здесь, ничего с ним не случится! Темка в ответ только крепче прижал его. С мольбой посмотрел на меня.
– Можно я его возьму, пап? Ну пожалуйста!
– Я сказала – оставь! – остервенело крикнула Юля.
Я не мог не заступиться за Темку. Ведь это был не просто корабль. Это была наша общая тайна. Я успокаивающе произнес:
– Ну пусть возьмет, Юль. Видишь как ему хочется…
– А-а. Делайте, что хотите! – отмахнулась Юля. – Мне все равно…. Я подмигнул Темке.
– Бери!
Он ответил мне таким взглядом… Такая благодарность была в нем… Это не рассказать… Я взялся за ручки сумок.
– Все, выходим.
15
Спрятав Юлю и Темку я смог наконец немного расслабиться. Давившая на меня тяжесть стала чуть-чуть легче. Совсем чуть-чуть, но и это значило многое.
Я снял себе квартиру. Тоже однокомнатную. Сменил машину. Ездил теперь на старенькой «пятерке». У нее была масса недостатков и одно преимущество – на мне машина не числилась.
Теперь надо было подумать о том, как уйти. Я не мог просто сесть с семьей в самолет и улететь. Черное море не на другой планете. Меня обязательно будут искать. И найдут. Рано или поздно.
Единственный шанс был в том, чтобы исчезнуть без следа. Нырнуть здесь, а вынырнуть в другом месте, с другим именем и другой биографией. Чистой. Новая жизнь с нового листа. Только так.
И ради этого – чтобы получить этот шанс – я пришел к старому кирпичному дому еще сталинской постройки. Я подошел пешком. Машину оставил в квартале от дома. Не хотел светиться. Возле подъезда пришлось подождать: жильцы скинулись на железную дверь, а на «домофон» как всегда не хватило. Сморщенная старушка с пудельком вышла из подъезда. Окинула меня подозрительным взглядом. Я вежливо поздоровался с ней.
Поднимаясь по лестнице я вспоминал: когда же я был здесь последний раз? Лет восемь-девять назад. А вдруг старик умер? Я поспешно отогнал эту мысль.
Я остановился у знакомой двери. С внутренним трепетом нажал кнопку звонка. Услышал осторожные шаги за дверью.
– Кто там? – спросил дребезжащий старческий голос и я сразу узнал его.
– Это я, Наум Борисович! – громко ответил я и переместился так, чтобы меня было видно в глазок. – Я, Вадим! Помните?
– Вадим? Ты? – старик явно удивился. Лязгнул засов. Дверь приоткрылась, на цепочке. Из квартиры пахнуло старостью и аптекой. Я широко улыбнулся.
– Здравствуйте, Наум Борисович!
Старик внимательно осмотрел меня. Дверь на секунду закрылась. Потом распахнулась уже во всю ширь.
– Вадик, заходи, мальчик, заходи! – забормотал Наум Борисович. – Наконец-то навестил старика. Не забыл!
В полутемном коридоре сушились на веревках проявленные пленки. Ветерок раскачивал их. Пленки тихо шелестели. Наум Борисович зашаркал в комнату. Оттуда позвал меня.