— Этот включает сигнал и даёт ему ярко-синий цвет, — сказал я, указывая на самый левый из трёх символов внизу. — Средний устанавливает жёлтый цвет, а тот, что справа — для барьера вокруг всего города и замка. Следующий, который внизу, устанавливает барьер вокруг самого замка, и в такой конфигурации он мощнее… закрывает меньшую площадь.
— А эти два? — спросила она, указывая на те, о которых я пока умалчивал.
— Эти открывают барьер в одном из двух мест — либо городские ворота, либо ворота во дворе замка, не убирая основную часть барьера, — ответил я. — Таким образом можно…
— … впускать беженцев, не убирая защиту совсем, — закончила вместо меня Элэйн. Хотя у неё была светлая голова, и она быстро училась, её тенденция лезть вперёд батьки иногда раздражала.
— Как ты узнаешь, если кто-то попытается проскользнуть внутрь вместе с ними? — добавила она.
— Вот, — сказал я ей, указывая на другую руну. — Эта — активирует окно рядом с городскими воротами, а вот эта делает тоже самое рядом с воротами замка, — объяснил я, и включил их, чтобы продемонстрировать.
— Но они такие маленькие, как же ты… о! — заметила она, внезапно оборвав своё высказывание.
— Ты собиралась спросить, как мы сможем хорошо видеть через такое маленькое окно? — с лёгкой улыбкой сказал я.
Она кивнула:
— Да, но теперь я вижу — когда портальные окна открыты, проходит не только свет. Я чувствую всё, что находится за стеклом, как если бы я стояла за обычным окном.
Тут заговорил Уолтэр:
— Верно, и покуда стекло остаётся целым, оно так и будет работать, но помни, что магия проходит в обе стороны. Если ты откроешь его, и почувствуешь что-то могущественное, вроде одного из богов, то должна немедленно его закрыть, и поставить барьер — иначе ты рискуешь и собой, и нашей защитой.
— Да, конечно, Отец, — скромно ответила Элэйн, хотя я видел, что этот совет её раздражал. Если бы она была подростком, то закатила бы глаза… к счастью, она была постарше.
— Нет нужды говорить, — сказал я, нарушая повисшее напряжение, — что ты должна использовать эту комнату лишь если меня или твоего отца нет. Ты уже знаешь правила, согласно которым надо определять, какой цвет использовать — красный, жёлтый или синий, но в моё отсутствие всё весьма просто. Если боги появятся в моё отсутствие, то сигнал должен быть красный… немедленная эвакуация. Если бог только один, и ты думаешь, что барьер какое-то время его удержит, то можешь использовать жёлтый, чтобы дать больше времени на упорядоченную эвакуацию, но если есть какие-то сомнения — не рискуй.
— Я понимаю, — гладко ответила она, со мной она обращалась гораздо почтительнее. Я задумался, будут ли у меня когда-нибудь похожие проблемы с моими дочерьми. Вспоминая милую улыбку Мойры, и её покладистую манеру держаться, я не мог в это поверить. «Вряд ли», — сказал я себе.
— Теперь, думаю, волноваться нам следует лишь о приготовлениях к фестивалю. Мы сделали всё, что могли, чтобы приготовиться к худшему, и после фестиваля у нас должна быть её почти неделя до их прибытия, — сказал я им обоим.
— Я не знаю, смогу ли я наслаждаться, пока над нашими шеями висит меч, — заметил Уолтэр.
— Ты справишься! Лично я собираюсь натанцеваться в своё удовольствие, — с энтузиазмом сказала Элэйн. — Нет смысла беспокоиться о том, чего не можешь изменить.
Внутренне я был с ней согласен, но у меня было такое чувство, что у меня всё равно будет та же проблема, что и у Уолтэра.
Следующий день прошёл без происшествий, и, несмотря на мои страхи, я почти не мог придумать никаких дополнительных приготовлений. Я и так уже годами готовился. Вместо этого я решил использовать часть времени для работы над зеркалом, которое случайно разбили Грэм и Мэттью.
До фестиваля всё ещё было два дня, а я глазел на осколки стекла, разложенные передо мной на рабочем столе. Я был слегка фрустрирован, поскольку глазел на них уже какое-то время. Поначалу я хотел организовать осколки по форме и размеру, и как-то сплавить их снова вместе. Это у меня не получалось, совсем.
Хотя я легко мог сплавить два осколка вместе, они не обязательно были «правильными» осколками. Осколки были настолько маленькими, и их было так много, что я почти не надеялся сложить их снова вместе именно так, как они были изначально.
— С тем же успехом можно просто расплавить все осколки и создать из стекла совершенно новое зеркало, — сказал я вслух сам себе. Однако я на самом деле не хотел так делать — я намеревался вернуть зеркало к его прежнему состоянию, со всеми изъянами и дефектами, которые делали его таким памятным.