— Ничего, дорогая, — мгновенно ответил я, пытаясь чисто по привычке подавить её вопрос.
Однако Пенни, судя по всему, была в настроении ответить:
— Моей силы, душа моя… Твой отец вернул мне силу, которая была у меня раньше, когда я была его телохранителем, — ответила она. Мы неоднократно рассказывали детям истории тех лет, что были до их рождения.
— Как Дядя Дориан?! — возбуждённо вставил Мэттью. Очевидно, он был внимательнее, чем я думал.
Мойра была слегка выведена из себя его дерзкой мыслью:
— Нет, она не может быть настолько сильной. Дядя Дориан — самый сильный человек в мире.
— Ну, в таком случае, я готов поспорить, что она почти не уступает… — начал я, но они увлеклись.
Коналл подал голос:
— Я думаю, что Папа — самый сильный человек в мире.
— Магически, — очень невозмутимо проинформировал его Мэттью, — но физически Дядя Дориан, наверное, самый сильный.
— Если Мама и Папа подерутся, как думаете, кто победит? — сразу же спросил Коналл. Как и ожидалось, ребёнок задал самый неудобный из возможных вопросов. Я смущённо улыбнулся Пенни.
Мэттью серьёзно обдумал вопрос с секунду:
— Наверное, Папа, против магии особо ничего не сделаешь. Он может поджечь её, или что-то типа этого, ещё до того, как она вообще к нему приблизится.
— Ха! Да ты ничего не знаешь! — встряла Мойра. — Мамы обладают секретным оружием. Не важно, насколько Папа могуч, она всегда может его победить, — заявила она. Теперь уже Пенелопа смотрела на меня вопрошающим взглядом. Она явно раздумывала, не вложил ли я в голову нашей дочери какие-то странные идеи. Я сразу же отрицательно покачал головой.
У Мэттью разыгралось любопытство:
— Что это за секретное оружие?
Его сестра посмотрела на него, задрав нос, оттачивая свой высокомерный взгляд:
— На днях я слышала, как о нём говорили горничные, когда не думали, что я их слышу. У леди есть что-то, без чего их мужья жить не могут.
— Что? — спросил Коналл.
— Я не уверена, что это, но называется это п… м-м-мх!? — начала Мойра, но её слова были внезапно оборваны, когда Пенни закрыла ей рот рукой.
— Пока хватит, дети. Мальчики, помогите своему отцу помыть посуду. Мойра, идём со мной… нам надо немного поговорить, — с проворной эффективностью сказала Пенни. Встав из-за стола, она за руку повела свою дочку прочь.
Я не мог удержаться от широкой улыбки, когда они ушли, что, естественно, сильно распалило любопытство Мэттью. Он хорошо понимал — что-то осталось недосказанным.
— Что с ними такое? — спросил он меня.
Я взял яйцо, которое прежде отложил, и осторожно съел его, обдумывая вопрос своего сына. Вскоре я ответил:
— Потом объясню.
— Но Пап…! — заныл он.
— Не ной, а то будешь мыть посуду один, — сказал я ему. После этого он заткнулся.
День прошёл быстро, и большую его часть мне нечем было заняться кроме как хорошо выглядеть и выставлять себя напоказ. За прошедшие годы я выдрессировал свою улыбку для многих подобных случаев, и теперь она казалась почти такой же подлинной, как моя настоящая улыбка, хотя я был уверен, что мои близкие друзья могли их отличить.
Одной замеченной мною мелочью было то, что все Рыцари Камня, похоже, были облачены в полный доспех, с оружием наготове, и трезвые взгляды людей, которые не выпили ни капли. Обычно я этого не приметил бы, но, учитывая мою вчерашнюю дискуссию с Дорианом и Сайханом, я был более внимательным. Никто из моих рыцарей не был особо склонным к пьянству, но на праздник можно было бы ожидать, что они отведают часть обильного потока вина и эля.
Я упомянул об этом факте при первой же возможности, которая выдалась мне ближе к концу дня. Дориан и Сайхан тщательно избегали меня. Я поймал Сайхана в коридоре после того, как намеренно выследил его. Трудно избегать человека, который может точно определить твоё местоположение в радиусе пары миль.
— Я заметил, что все рыцари чрезвычайно трезвы, — сказал я, подойдя к нему сзади.
Он выказал ни одного признака того, что я застал его врасплох, лишь спокойно повернулся ко мне:
— Как и вы, милорд.
— Я предпочитаю ждать до ужина, прежде чем начинать пить.
— Похоже, что люди склонны следовать вашему примеру, — находчиво ответил он.
Я не мог не восхититься его выдержкой, но не собирался сдаваться:
— Завязывай с этой брехнёй. Ни один из них сегодня не пренебрёг ношением брони и оружия.
Лицо воина-ветерана не показывало ничего: