Форест занимал такое низкое положение на тотемном столбе власти в Вашингтоне, что никто из официальных лиц в Пентагоне даже не хотел слушать его, не говоря уже о том, чтобы выбить из конгресса финансирование программы разработки и производства легких и экзотических орудий убийства. При лучших обстоятельствах проведение плана по финансированию традиционных вооружений через Конгресс занимало не менее одного года. Но это правило не действовало для Чарли Уилсона, когда он обратился к своим коллегам из Комиссии по ассигнованиям с просьбой найти кратчайший путь и воплотить мечту Фореста в действительности. Через несколько недель слушаний невероятного предложения Фореста Чарли пришел с совместного заседания комитетов по ассигнованиям Конгресса и Сената, получив согласие на финансирование самой необычной программы вооружений последнего десятилетия.
Официально она называлась «программой усовершенствования вооружений», но с таким же успехом ее можно было называть «личным военным сундуком Чарли Уилсона». Одной из самых необычных особенностей этой программы был пункт, освобождавший ее от необходимости следовать правилам и постановлениям, применяемым ко всем остальным программам разработки и производства вооружений под эгидой Пентагона. Уилсон знал, что такая радикальная мера не имела шансов на осуществление, если не заручиться поддержкой министра обороны Каспара Уайнбергера.
Благодаря Джоанне и ее тщательно организованным званым ужинам Чарли имел светское знакомство с Уайнбергером. Кроме того, несмотря на свой статус либерального демократа, он в течение четырех лет был важнейшим союзником министерства обороны в подкомиссии по оборонным ассигнованиям, голосуя за каждую инициативу Рейгана по наращиванию гонки вооружений. Однажды во время слушания он даже сказал Уайнбергеру: «Господин министр, я многого не понимаю, а с некоторыми вещами просто не согласен. Но поскольку вы говорите, что они имеют важное значение, я буду голосовать за все». С точки зрения Чарли, он многое сделал для Уайнбергера и теперь настало время возвращать долги.
За завтраком с министром обороны Уилсон начал с заявления «мне нужно всего лишь десять миллионов», но затем наступил щекотливый момент. Для начала он хотел, чтобы Пентагон полностью освободил программу от всех ограничений и установленных правил, включая размещение заказов на конкурентной основе. Он утверждал, что для этого нет времени. Моджахеды сражаются и умирают за Америку. Они воюют против главного врага США, и никто в правительстве не пытается создать новые устройства и вооружения, которые могут дать этим первобытным бойцам за свободу шанс на победу. Деньги — не проблема, говорил Уилсон. Шла война, и он хотел, чтобы Уайнбергер позволил самым хитроумным изобретателям и конструкторам Пентагона осуществить свои замыслы и приступить к производству смертоносного товара в течение нескольких недель. Уилсон поставил одно последнее условие: он хотел получить определенный контроль над программой. Судя по воспоминаниям конгрессмена, Уайнбергер сначала выразил сомнение в законности такой программы, но это продолжалось недолго. В конце концов он заявил, что Чарли может рассчитывать на его поддержку.
Остальное не составляло труда. Теперь Чарльз Уилсон руководил собственной невидимой программой экзотических вооружений стоимостью десять миллионов долларов в год. Иногда, сидя в своем офисе, он чувствовал себя актером, играющим роль «М» в романе о Джеймсе Бонде, который вызывает к себе самых оригинальных изобретателей и решает, какие устройства и оружие понадобятся борцам за свободу.
Первоначально Уилсон намеревался финансировать эту программу через ЦРУ, чтобы Гаст мог возглавлять ее, но Авракотос не захотел принимать в этом участия. Прошло полтора года с тех пор, как Чарли выделил деньги на закупку швейцарских «Эрликонов», но ни одно из этих орудий еще не поступило к моджахедам. Раздраженный Уилсон начал бомбардировать агентство запросами о возобновлении контракта с израильтянами для производства «Лошадки Чарли» — оружия, которое конгрессмен заказал инженерам Цви Рафиаха для нужд моджахедов.
Но привлечение израильтян к исламскому джихаду и тайной войне ЦРУ было неприемлемо для Авракотоса. Он не мог пойти на сделку с Израилем по многим причинам. Для начала такая сделка могла бы привести к разрыву отношений с саудовцами, выделявшими половину денег для афганской программы. Кроме того, зачем рисковать и навлекать на себя гнев легионов мусульман по всему миру, которые придут к самым непредсказуемым выводам, если станет известно, что ЦРУ поставляет израильское оружие для джихада?
У Авракотоса была еще более сложная проблема, которой он не собирался делиться с Уилсоном. Она заключалась в его подозрениях о роли Израиля в отношениях с Оливером Нортом, Белым Домом и позорной сделкой с Ираном по схеме «оружие в обмен на заложников». С тех пор как он узнал об операции Норта, то почуял приближающуюся катастрофу. Чем больше он узнавал, тем тверже убеждался в том, что израильтяне заманили наивного и неопытного Оливера Норта в ловушку, а вместе с ним и правительство Соединенных Штатов. Он неоднократно пытался уберечь Агентство от участия в скандале, который впоследствии получил название «Иран-контрас». Как выяснилось, ему не хватило сил для достижения успеха, но он был решительно настроен не допускать израильтян к любым оружейным заказам ЦРУ, связанным с Афганистаном.
После того как ЦРУ отказалось взять «программу усовершенствования вооружений», она вернулась в Пентагон. Фактически Чарли Уилсон лично руководил значительной частью этой эксцентричной программы из своего парламентского офиса, а ее история вопреки всему оказалась удивительной историей успеха. «В Пентагоне полно ученых специалистов — бюрократических неудачников, которых всего лишь нужно освободить, — вспоминает Уилсон. — Мы дали им немного денег и обеспечили иммунитет от правительственных расследований. Эти люди принадлежат к типу безумных ученых. Им нравится мастерить всякие взрывные устройства, но они ненавидят заполнять бланки, не любят ждать и не умеют работать в командной цепочке».
Типичными персонажами, привлеченными к этой программе, были Чак Барнард и его брат. Они выросли, работая в гараже своего отца, и, по их глубокому убеждению, Пентагон тратил даром массу денег и времени. Военные чиновники не только заказывали сиденья для унитазов стоимостью 600 долларов; они заказывали танки по цене 20 миллионов долларов, которые не имели шансов выжить в прямой схватке с их переоборудованным «фольксвагеном», вооруженным всевозможными высокотехнологичными устройствами общей стоимостью не более одного миллиона долларов. С их точки зрения, почти все усилия Пентагона по разработке и закупке вооружений были бездарными, неэффективными и предназначались для сражений в войнах прошлого.
Благодаря Уилсону эти изобретатели впервые получили более или менее неограниченную свободу творчества. Через несколько недель они предъявили поразительную коллекцию вооружений. К примеру, «испанский миномет» позволял моджахедам устанавливать непосредственную связь с американскими навигационными спутниками для точного наведения на цель. Технология глобального позиционирования хорошо известна в наши дни, но в 1985 году она изумила Уилсона до глубины души. Сама мысль об афганских кочевниках, никогда не видевших сливного бачка, которые принимают сигнал с американского спутника для точных залпов по позициям Советской армии, была почти невероятной. Название оружия намеренно вводило в заблуждение и скрывало тот факт, что основные элементы «испанского миномета» были сооружены израильтянами.
Милт Берден, начальник оперативного пункта в Исламабаде в последние годы войны, полагался на непрерывный поток новых безумных вооружений, поступавших по линии этой программы. Его стратегия требовала появления нового оружия на поле боя через каждые три месяца с целью привести Советскую армию к ошибочному убеждению, что противник лучше вооружен и оснащен, чем на самом деле. К примеру, «испанский миномет» со спутниковой системой наведения использовался очень редко, и, возможно, его успехи объяснялись лишь присутствием пакистанских советников, направлявших огонь. Но русские об этом не знали. Во время первых боевых стрельб минометы уничтожили целый аванпост спецназовцев серией точных ударов. Когда Берден узнал из радиоперехватов ЦРУ, что командующий 40-й армией лично вылетел на вертолете к месту происшествия, он понял, что начиная с этого дня русским придется учитывать возможность, что моджахеды приобрели некое смертоносное устройство наведения. Только по этой причине оружие доказало свою эффективность, даже если бы больше не было сделано ни одного выстрела.