Легко перепрыгиваю через «волнорез» (физические кондиции начинают приходить в норму), отделяющий пассажирскую зону от лётного поля, и, не обращая внимания на недовольные возгласы сзади, со всех ног бросаюсь вдогонку за лётчиками.
— Валерий Павлович! — кричу поверх голов техников, обступивших его, уже сидящего в кабине, — Не уходи за пределы аэродрома! Если остановится двигатель…
— Заткни фонтан, — тяжёлая, пахнущая машинным маслом рука легла мне на плечо, — репортёр, б***, марш с поля, а то б***…
«Вот так, как без формы, так уже „репортёр, б***“…»
— Алексей… Сергеевич, тут… вам нельзя… — голос Томашевича прерывается после бега. Чкалов за шумом мотора не обращает внимания на нас, его лицо сосредоточено, продолжает опробовать рули, двигает закрылками, ручкой газа…
— Дмитрий Людвигович, да я хотел предупредить его чтоб с аэродрома не уходил, опасно, двигатель не надёжный…
— Знает товарищ Чкалов всё, в полётном задание указано…
Лётчик даёт знак техникам и начинает рулёжку к старту, головы всех собравшихся обращаются к нему, замечаю, как Поликарпов не таясь крестит, начавшую без остановки стремительный разбег по направлению от нас, железную птицу.
«Услышал ли меня Чкалов»?
Самолёт легко отрывается от земли, не убирая шасси, уже на высоте около ста метров закладывает вираж влево, выравнивается метрах на пятистах и уходит на первый круг. Через несколько минут под восторженные крики немногочисленных «болельщиков», стоящих на открытой смотровой площадке аэропорта, он, слегка покачивая крыльями, проходит над нами…
— Высоту набирает… — шепчет искусанными губами заместитель Поликарпова.
На мгновение пропадая из виду и снова выныривая из низкой облачности, И-180 уходит на второй круг, который сильно вытягивается в сторону соседнего авиазавода.
«Что творит, он вообще в полётное задание заглядывал»?…
По крутой глиссаде чёрный самолётик, вынырнув из серых облаков, начинает быстро опускаться на короткую полосу, перпендикулярную к той, с которой взлетал. Напрягаю зрение и мысленно продолжаю посадочную до земли.
«На территорию завода шлёпнется»…
— Да-а-вай, ч-чутка «п-подтяни»! — начинает заикаться Томашевич. Не доходя до полосы около километра, на высоте двухсот метров самолёт тянет влево и он резко проседает к земле. Инстинктивно на мгновение зажмуриваю глаза, а когда вновь их открываю, то вижу яркую вспышку. Как по сигналу стартового пистолета, ещё до прихода звука, стартует санитарная машина, стоявшая со включённым двигателем у здания аэропорта.
— Гони! — заскакиваю на подножку, стоящей неподалёку пожарной машины и кричу в ухо замешкавшемуся водителю.
Тот жмёт на газ и, подскакивая на кочках, «пожарка» понеслась вперёд.
«Что там? — картинка прыгает перед глазами, — Проломленный деревянный заводской забор, чуть накренившийся электрический столб, скрученные провода на развороченной самолётом земле, оторвавшееся при падении хвостовое оперение… Сумел, перетянуть заводские постройки, пожара вроде нет. Чкалов где»?
Остановившаяся рядом с местом аварии «скорая» закрывает от меня фюзеляж.
— Да что ты меня как бабу лапаешь? — слышу знакомый грубый голос, когда спрыгнув с подножки, подбегаю ближе, — ты мне, Иваныч, лучше спиртику плесни, а то сердце заходится… Огибаю кузов «санитарки»: Чкалов весь в грязи, отгоняет от себя людей в белых халатах, опираясь спиной о капот двигателя и положив руку на зарывшуюся в землю лопасть винта.
— Чо, Чаганов, накаркал?… — щурит подбитый правый глаз лётчик.
«Ах накаркал, значит, — закипело у меня в груди, — слышал меня, но сделал по своему».
— … ладно, я не в обиде, сам кругом виноват, — не вдыхая, одним глотком опустошает поднесённую мензурку и счастливо улыбается.
— Ну так что, Семён Алексеевич, — обращаюсь к задумавшемуся Лавочкину, сидящему рядом со мной в ЗИСе, — не передумали Чкалова к нам приглашать?
— Валерию Павловичу не до испытаний сейчас, — как всегда дипломатично отвечает он, — подлечиться ему надо.
— А вот скажите, — продолжил я, поняв что других комментариев не будет, — почему Поликарпов за М-88-й мотор так держится? Ведь неясно сколько времени уйдёт на его доводку. Почему не хочет дождаться Швецовских двухрядных, как мы?
— Может быть потому, что М-88-й двигатель высотный, уже сейчас в железе и испытан. То есть на нём наш истребитель вполне может со 109-м за высоту побороться. Пусть не доведён пока, так М-82-й вообще ещё не включался даже на земле. Через месяц мы получим, по сути, макет двигателя, на котором летать ещё нельзя. А какой из моторов скорее доводиться будет никому не известно. Если б сегодня всё гладко у Николая Николаевича прошло, а к этому все предпосылки были: отлетал бы над аэропортом движок не переключая во взлётном режиме и спланировал точно на полосу, то всё — Поликарпов может докладывать наверх, что мол И-180-й на крыле, прошу ускорить доводку мотора… Вполне могли бы ту же бригаду Климова опять в Запорожье отправить в командировку.