– Работаю переводчиком, отпусти.
– Ивана Кизима знаешь? – Николай отпускает руку Егора.
– Знаю, Иван Алексеевич, вице-консул, – морщится, потирая шею, юноша.
– Сейчас же иди на работу, найди его и без свидетелей передай эти слова: "Ольге срочно нужен новый контакт". Она будет тебя ждать с ответом сегодня в семь вечера в летнем саду "Аркадия". Понял? Выполнять…
Под тяжёлым взглядом Кузнецова, Пермяков быстро натягивает белые брюки, набрасывает цветную рубашку с коротким рукавом и, не надевая сандалии спешит к выходу.
– Скучаете, барышня? – Николай в вразвалочку подходит к мгновенно зардевшейся, как её купальник, женщине.
* * * – Я-Ольга, – шепчет, проходящая мимо коротко стриженая молодая брюнетка в белом длинном платье и маленькой модной шляпкой с вуалью, и берёт под руку заскучавшего Пермякова.
– Ой, а я уж подумал что вы не придёте, – глаза юноши широко раскрылись от восхищения.
– Ты привёл хвоста, – продолжает девушка, – не поворачивайся, это даже к лучшему, если б начал отрываться, то это бы выглядело подозрительно, а так у тебя просто свидание. Давай, веди в какое-нибудь укромное местечко.
– Сюда, – тычет в сторону рукой Георгий, и случайно прикоснувшись к груди Оли, краснеет. – Бежим! – смеясь кричит девушка и они, свернув с широкой аллеи, не разбирая дороги, несутся сквозь густую дубовую рощу.
– Отстал, – крутит головой юноша, остановись на небольшой прогалине.
– Ну, что Кизим передал? – Оля снимает шляпку и поправляет съехавший на сторону от бега парик.
– И-Чена похитили хунхузы, это бандиты, которые занимаются похищениями людей. Похитят и требуют выкуп. Выбирают в основном состоятельных людей: купцов, врачей, священников. Например, раввин Харбинской синагоги просидел у них в плену три месяца пока еврейская диаспора на собрала сто тысяч наших юаней, это около шести тысяч фунтов.
– А сколько за И-Чена просят?
– Пять тысяч юаней, но у его родственников столько нет… Хунхузы не хотят уступать. Иван Алексеевич сообщил в Москву, обещали помочь, но не раньше, чем через две недели.
– Понятно, – кусает губы Оля, – а обменять его на какого-нибудь хунхуза нельзя? Хотя нет, если мы хотим и дальше использовать его, то лучше заплатить. Георгий, ты знаешь как найти родственников И-Чена?
– Знаю, а у вас есть такие деньги?
– Пока нет, – Оля стучит себя по шее, убивая комара, – ладно, буду думать. Расскажи об обстановке в городе и, в частности, о "БРЭМе".
– Если кратко, – Георгий срывает веточку и протягивает ее девушке, – то Бюро по делам эмигрантов сейчас контролирует жизнь каждого русского в Маньчжурии. Неохваченными остались в основном старики и безработные. Все крупные и мелкие предприятия, магазины, лавки, школы, институты, театры, партии, союзы, Бюро подменило собой все профсоюзы, и общества, особенно военизированные. Все русские рабочие и служащие обложены "БРЭМом" налогом и обязаны исполнять его распоряжения. Как ни странно, наиболее пострадавшей от действий японцев и "БРЭМа" частью нашего почти ста пятидесяти тысячного населения являются коммерсанты и промышленники: коммерсанты обложены большими налогами, а у банкиров и промышленников просто отобрали собственность. Возглавляет сейчас Бюро некто Кислицын, генерал производства атамана Семёнова, но на самом деле всем там заправляют японцы.
– Любопытно, ты так всё грамотно по полочкам разложил, где-то учился?
– Учусь, – щёки Пермякова заалели, – в институте Ориентальных и Коммерческих наук. В частной школе изучал японский и китайский языки…
– Я слыхала, что русскую эмигрантскую молодёжь вербуют в военную школу, которую организовала японская разведка.
– Были такие слухи, но, говорят, туда берут только добровольцев, в основном "фашистов" из Столыпинской Академии. В последнее время японцы стали проводить мобилизацию молодёжи для службы на границе с Советским Союзом, пока студентов не трогают, но, думаю, только временно.
– Эта слежка за тобой меня беспокоит, – девушка стучит веткой по щиколоткам, отгоняя комаров, – тут возможно, что подозревают в тебе связника нашего резидента, либо проверяют на предмет возможной вербовки, либо то и другое. Думаю, скоро тебя задержит по какому-нибудь поводу местная полиция, помурыжит пару несколько часов, а потом придёт невысокий мужчина в штатском и по-японски объяснит, что выхода отсюда у тебя ровно два: один – сгнить заживо в этой камере, а второй – за приличную плату выполнять его мелкие поручения в советском консульстве…
"Напрягся немного, но страха в глазах нет".