– Я догадываюсь, что даже девять женщин не смогут произвести на свет ребёнка за один месяц…
На лице Курчатова появилась грустная улыбка.
"Да мне, в общем-то, и с самого начала было понятно, что физический пуск "котла" в 1939 году – это "маниловщина", сто тонн чистейшего графита и тридцать – урана с неба не упадут. Но хотелось, чтобы с самого начала все участники проекта видели перспективу и имели представление об этапах работы, даже в условиях большой неопределённости, создаваемой смежниками. Время пока терпит".
– … Игорь Васильевич, а вы не рассматривали вариант, когда по металлический уран будет находиться только в центре активной зоны, а на её периферии использовать окись урана?
– Рассматривали, я дал задание теоретическому отделу посчитать такое решение. Кстати, Алексей Сергеевич, спасибо за ваши вычислители, мои сотрудники уже забыли когда последний раз брали в руки логарифмическую линейку.
На большой лужайке прямо перед фасадом "Главного здания" установлены две большие армейские палатки.
– Это, Алексей Сергеевич, епархия товарища Панасюка, моего аспиранта… – Курчатов поднимает полог и пропускает меня внутрь.
Нам на встречу из-за стола поднимается худой парень лет двадцати пяти в белой футболке и парусиновых штанах.
– …здесь Игорь Семёнович начинает эксперименты, – он кивает на несколько графитовых призм на подставках, – по измерению поглощения и замедления нейтронов.
"Значит, уже пора передавать Курчатову размеры графитовых "кирпичей", чтобы ускорить эту работу с отбором лучших вариантов графитовой решётки "котла"".
– Вы что же ночуете здесь, товарищ Панасюк? – пожимаю крепкую руку аспиранта, – мы обогнали ваш автобус по пути сюда.
– У нас тут есть несколько комнат для сотрудников, кому далеко ехать, – отвечает за него Курчатов, – и столовая есть, и медсанчасть. Продолжайте работать, товарищ Панасюк.
– Кстати о медсанчасти, Игорь Васильевич, как там поставлена работа? – входим на воздух.
– Ежемесячно все сотрудники лаборатории сдают кровь на анализ количества лейкоцитов.
– И всё? А как же индивидуальные средства регистрации излучений и защиты от них? – киваю я на палатку, – если этим сейчас не заняться, то скоро нам не с кем будет работать.
– Пока результата нет, Алексей Сергеевич, – понимающе кивает Курчатов, – экспериментируем с фотоплёнкой, но слишком большой разброс результатов, до пятидесяти процентов от плёнки к плёнке, это не считая проявителей и закрепителей. Значительно лучший результат при измерении нейтронного потока дают ионизационные камеры с трифторидом бора, но он ядовит, так что будем его использовать только внутри "котла".
– Свяжитесь с Лосевым, он сейчас работает на Большой Татарской над твердотельными детекторами излучений на полупроводниковом диоде. Обратное напряжение до ста вольт, так что устройство обещает быть компактным и лёгким. Немедленно обратитесь к директору института "Высокого давления"…
– К Ипатьеву?
– …Вы его знаете, хорошо. Скажите, что от меня, попросите всю полиэтиленовую плёнку, что у него есть и организуйте производство накидок из неё. Довольно эффективный материал для защиты от нейтронного излучения, особенно если добавить в него бор, к тому же он очень прочный и лёгкий. Не думаю, что у него будет много полиэтилена, но хотя бы для людей, которые, как Панасюк, работают с ураном. А в конце года я достану этой плёнки столько, что её хватит для пошива накидок для всех, кто занят на "котле". Надо будет форсировать работы по созданию носимых индивидуальных дозиметров. Считаю это такой же первоочередной задачей как и получение металлического урана: "кадры, овладевшие современной техникой, решают всё". Мне докладывают по линии вохр, что в лаборатории случаются случаи пренебрежения правилами радиационной безопасности: неделю назад, например, один молодой сотрудник не желая себя утруждать оформлением разрешения на вынос радиактивного источника из Главного здания, пронёс в кармане брюк радий-бериллиевый источник.
– Будем работать над укреплением дисциплины, а это наши "монтажные мастерские", – Курчатов подводит меня к большому одноэтажному зданию, большую часть стен которого занимают высокие окна.