Из ванной доносился шум упругих струй воды, и его приятно было слышать. Это означало, что Жорка дома и все у них по-прежнему замечательно. Хоть бы вечно было так, подумала она, засыпая, тут же поняла, что ничего вечного в этом мире нет, и поправилась — ну или как можно дольше, она сделает для этого все, что сможет. Все сделает…
Епифанов быстро позавтракал, осторожно заглянул в спальню — Лера уснула. С минуту он смотрел на ее красивое лицо (без косметики оно казалось еще более красивым и таким родным!), а потом пошел в прихожую.
Когда его синяя «вольво» вырулила на Можайское шоссе, Епифанов заметил на остановке автобуса Алеся, украинца, работающего на новой «Горбушке». Месяца два назад Алесь остановил его машину и чуть ли не со слезами стал умолять довезти его до «Багратионовской», поскольку опаздывал, а хозяин был строгий, мог и уволить. Епифанов был тогда в прекрасном расположении духа и подвез украинца, хотя пришлось сделать крюк. Денег не взял, и с тех пор, встречаясь во дворе (Алесь снимал в этом же доме квартиру с пятью земляками), они всегда здоровались, как добрые знакомые. Сегодня, несмотря на хмурое утро, у Епифанова было прекрасное настроение, он подъехал к остановке, приоткрыл дверцу, крикнул:
— Алесь! Садись, подвезу!
Алесь поначалу замахал руками, но потом, уступая настойчивости хозяина иномарки, сел на переднее пассажирское сиденье, повторяя:
— Шо ты беспокоишься, Жора? Та я ж и сам доберусь…
— Ладно, чего уж там, — добродушно сказал Епифанов. — Настроение у меня хорошее, понимаешь? Жена меня любит, бизнес в порядке, все, слава Богу, нормально. Ну так чего ж не помочь хорошему человеку?
— Спасибо тебе, Жора. Ну и дай Бог, чтобы усе так и было дальше у тебя.
— А твоя-то жена как, ждет?
Алесь сосредоточенно засопел, долго смотрел на хмурые дома, грязные машины, мчавшиеся по Можайскому шоссе, а потом неуверенно пожал плечами:
— Деньги ей посылаю каждый месяц. Сто баксов, а то и двести, когда премия… На то и живет. Попервах, конечно, всякие мысли были, я ж все время дома жил, у Житомире, на Богунье, может, слышал про такой район? Не? Красивый… На заводе начальником цеха работал… А потом усе рухнуло, завод остановился, пришлось ехать у Москву. А шо тут поделаешь? Если и встречается с кем-то, лучше про то не знать. Главное — улыбается, когда домой приезжаю на пару дней раз в месяц, то ж выходные сэкономлю, та и поеду… А все другое — та гори оно синим пламенем!
— Ну, раз улыбается, рада тебе, значит, все нормально, — сказал Епифанов.
— Так-то оно так, алэ трошечки не так. Другая баба стала. Не та, шо была, понимаешь, Жора? Навроде усе нормально, а чую — другая баба. Это ж… пятнадцать лет вместе прожили… так просто и не скажешь, шо там такое случилось.
— А ты не бери дурного в голову, — посоветовал Епифанов.
— Так я-то… и не беру. Слухай, Жора, у меня скоро день рождения, сорок лет… Оно, конечно, нельзя праздновать, но хочу пригласить тебя выпить. Ребят попрошу погулять, хоть часик посидим. Ты хороший человек, а я ж тоже… инженер-конструктор по специальности. Натворили дел те политики, вот, торгую… А хочется с нормальным человеком посидеть, поговорить.
Епифанов согласно кивнул, протянул ему свою визитку:
— Звони мне на службу или домой, с удовольствием заскочу, поздравлю. То, что ты инженер-конструктор, свой человек, я сразу понял. Сам-то — математик, а тоже занимаюсь торговлей, у меня два магазина.
— А думалось… когда студентами были… — с тоской сказал Алесь.
— И не вспоминай!
Епифанов высадил Алеся у станции метро «Багратионовская», развернулся и поехал назад, в сторону Кутузовского проспекта, надеясь, что за полчаса доберется до Текстильщиков, а нет, так на то он и начальник, чтобы задерживаться.
Людмила проснулась поздно, на часах было начало одиннадцатого. Она уже просыпалась, когда Дмитрий уходил на службу, потом снова задремала, вставать не хотелось. И вообще ничего не хотелось в этой огромной чужой квартире. И квартиры этой не хотелось. Потому что…
Дмитрий вчера был зол и груб. В постели говорил ей всякие гадости, а потом овладел ею резко, без поцелуев и ласк, просто ворвался в ее тело, а там все было еще сухо, но он энергично работал бедрами, причиняя ей боль, а потом кончил, отвернулся и уснул. Она еще долго лежала с открытыми глазами, тоскливо усмехаясь. Вот и плата за обеспеченную жизнь. И так будет всегда? А зачем ей это нужно? Она ведь помнила, каким нежным и ласковым был с ней Стас… каким изобретательным, элегантным… Каждая клеточка ее тела помнила его прикосновения, его поцелуи… Он снова появился в ее жизни, так же неожиданно, как и тогда, когда они были студентами. И опять стал желанным… Как и тогда. Нет, даже больше, ведь она теперь знала, что будет, когда они останутся одни, и хотела этого.