Позже, несколько дней спустя, когда я в очередной раз отказалась от еды, сестра тихо шепнула на ухо, что мне незачем плакать, ведь бабушка сейчас на небесах, где вкусно-вкусно кормят. И что она смотрит на меня и улыбается, оберегает меня, но она мне это по секрету передала. Я тихо начала плакать, закрыв себе рот ладонью, а Люба погладила меня по спине и вручила блокнот бабушки. Мои слёзы продолжали течь, но старенький блокнотик с дыркой посередине я забрала. Она сказала, что аккуратно его вытащила, пока укрывала бабушку. Я посмотрела в ночное небо, лишённое звёзд, шмыгнула носом и, утерев последние слёзы, пообещала бабушке, что я больше не буду лить слёзы по ней, а буду лишь с улыбкой вспоминать. Она бы явно гордилась мной и, поглаживая по голове своей тёплой ладонью, сказала бы, что я правильно говорю, каплей больше, каплей меньше, утрату не вернуть всё равно…»
Дослушав до конца бабушкин рассказ о, я и не заметила, что мои глаза заслезились; аккуратно смахнув солёные капли, я обняла бабушку. «Я тоже буду сильной и не буду плакать», - дала я себе слово, прикусив дрожащую от слёз губу.