снова поднялся, и Корин кивнул, говоря да, вот тут-то и стало совершенно очевидно, что так поступить нельзя, что он не мог просто так их бросить, что он знал, что выхода нет, и вот только сегодня он понял, что ему придется взять их с собой туда, куда он сам направлялся, другими словами, в Шаффхаузен, и лицо его потемнело и стало еще серьезнее; вы имеете в виду Галлен фюр ди нью кунст , сказала женщина, помогавшая ему, и они оба рассмеялись.
7.
Ее зовут Мари, сказала женщина, мило склонив голову, она заботилась о нем, ухаживала за ним, защищала и помогала ему, другими словами, она отдала бы за него свою жизнь, сказала она; а его имя, Корин указал на себя, было Дьёрдь, Дьюри ; ах, в таком случае, может быть, вы венгр, догадалась женщина, и Корин кивнул, сказав да, он Magyarország ; а другая улыбнулась и сказала, что она слышала кое-что об этой стране, но так мало о ней знает, так что, возможно, он сможет рассказать ей что-нибудь о венграх, потому что есть некоторое время, прежде чем они доберутся до Шаффхаузена; и Корин спросил, Magyarok?, и женщина кивнула, да, да, на что он ответил, что венгров не существует, венгерских нет существуют , они все умерли, они вымерли , процесс начался около ста или ста пятидесяти лет назад, сказал он, и хотя это может показаться невероятным, все это произошло так, что никто не заметил; и женщина недоверчиво покачала головой, венгр? Нет, существуют? и, да, они
вымерли , настаивал Корин, процесс начался в прошлом веке, когда произошло великое смешение народов, и не осталось ни одного венгра, только смесь, несколько швабов, цыган, словаков, австрийцев, евреев, румын, хорватов и сербов и так далее, и в основном комбинации всех этих, но венгры исчезли, они все ушли, Корин пытался убедить ее, существовала только Венгрия, а не венгры, Венгрия да, венгры не , и не осталось ни одного подлинного памятника, который мог бы рассказать миру, какой необычайной, гордой, непреодолимой нацией они были, потому что именно такими они были когда-то, живущими по законам, которые были одновременно очень жестокими и очень чистыми, народом, бодрствующим только из-за вечной необходимости совершать великие дела, варварским народом, который медленно терял интерес к миру, предпочитавшему более низкие горизонты, и таким образом они погибали, вырождались, вымирали и скрещивались, пока от них ничего не осталось, только их язык, их поэзия, что-то маленькое, что-то ничтожно малое; и женщина наморщила лоб и сказала, что вы имеете в виду; и он не знал, сказал он, но так оно и было, и самое интересное в этом, не то, чтобы это вообще его интересовало, было то, что никто никогда не упоминал об их вырождении и исчезновении, ничего не было сказано обо всем этом, и что все, что было сказано сейчас, было ложью, ошибкой, недоразумением или тупой идиотией, но увы, женщина сделала жест, это было для нее совершенно запутанным, поэтому Корин остановился и попросил ее вместо этого написать точное название музея, затем он замолчал и только смотрел на нее, когда ее теплые, чуткие глаза встретились с его, и она медленно начала говорить ему что-то, пытаясь заставить его понять, но было очевидно, что он не понял, потому что мысли Корина были явно в другом месте, что он просто
разглядывая дружелюбное, привлекательное лицо женщины и наблюдая за огнями маленьких станций, которые появлялись и исчезали одна за другой.
8.
Часы на станции Шаффхаузен показывали одиннадцать тридцать семь, и Корин стоял под часами, платформа теперь была совершенно пустынной, только один железнодорожник нес расписание, его работа заключалась в том, чтобы подавать сигналы о прибытии и отправлении поездов, мелькнул на секунду, а затем исчез, так что к тому времени, как Корин решил обратиться к нему, он исчез вместе со своим расписанием за дверью комнаты, отведенной для персонала, и все было тихо, если не считать тикающих часов над его головой и внезапного порыва ветра, пронесшегося по платформе, поэтому Корин вышел, но и там никого не нашел и направился к городу, пока не заметил такси перед отелем, водитель спал, сгорбившись на руле, и постучал по лобовому стеклу, чтобы разбудить его, что он в конце концов и сделал, и открыл дверь, чтобы Корин мог дать ему листок бумаги с написанным на нем названием музея, водитель угрюмо кивнул, сказав ему садиться, все в порядке, он его отвезет, и так получилось, что едва через десять минут после его прибытие Корин стоял перед большим, темным, безмолвным зданием, искал вход, проверял, совпадает ли имя на табличке с именем в его листе, поворачивал сначала налево и возвращался ко входу, затем направо, вниз к углу, где его высадило такси, возвращался снова, наконец обошел все здание, как будто оценивая его, потирая шею