Согласно этому, психологическое состояние, испытанное им в детстве, проистекающее из сочувствия, великодушия и безусловного доверия, было абсолютно и безоговорочно правильным, хотя, вздохнул он, пытаясь добиться от женщины минимального внимания, стоя в дверях, это может быть несколько мучительной и излишней попыткой объяснения, поскольку, возможно, в основе всего этого лежит всего лишь тот факт, грубо говоря, что есть грустные дети и счастливые дети, сказал Корин, что он был грустным маленьким ребенком, одним из тех, кого на протяжении всей жизни медленно, но верно поглощает печаль, это было его личное ощущение, и, может быть, кто знает, это все, что нужно знать, и в любом случае, сказал он, тихо поворачивая ручку двери, он не хотел обременять юную леди своими проблемами, ему пора было вернуться в свою комнату, и вся эта история грусти и поражения как-то сама собой выплеснулась наружу, и он не совсем понимал, почему это произошло, что им овладело, что было Он понимал, что это нелепо, но надеялся, что не отнял у нее времени, и что она с радостью продолжит готовить, а потому, добавил он на прощание с женщиной, которая все еще стояла к нему спиной у плиты, он уходит, и поэтому... до свидания.
20.
Если не брать во внимание туалет, который находился рядом со ступеньками, ведущими на чердак на лестничной клетке, квартира состояла из трех смежных комнат, а также кухни, душа и небольшого чулана, то есть
три плюс один плюс один плюс один, другими словами шесть мест, но Корин только заглядывал в другие двери, когда жильцы уходили вечером и когда у него наконец появлялась возможность осмотреть окрестности, чтобы увидеть, куда он попал поближе, но он колебался здесь, колебался там, на каждом пороге и довольствовался лишь беспорядочным взглядом внутрь, потому что, нет, его не интересовала унылая мебель, рваные обои с пятнами сырости, пустой шкаф и четыре или пять обрушенных полок, свисающих со стен, как не интересовали его и древний чемодан, используемый в качестве тумбочки, или ржавый душ без головки, голые лампочки и кодовый замок на входной двери с четырехзначной комбинацией, потому что вместо того, чтобы делать выводы из таких свидетельств, он предпочитал сосредоточиться на своей единственной настоящей заботе — вопросе о том, как ему набраться храбрости и поговорить с хозяевами по их возвращении, обратившись к ним примерно так: «Пожалуйста, господин». Сарвари, если вы будете так добры уделить мне немного времени завтра, и из всего последовавшего стало ясно, что это была единственная причина, по которой он часами топтался по квартире, это было единственное, чего он хотел, и единственное, к чему он готовился, репетировал, чтобы, когда они вернутся домой около часа ночи, он мог появиться и изложить свою последнюю и, как он теперь обещал, свою действительно последнюю просьбу, мольбу, господин Сарвари..., которую он репетировал вслух и наконец преуспел в том, чтобы действительно произнести ее около часа ночи, появившись перед ними, как только они вошли, и начав, Пожалуйста, господин Сарвари, спрашивая его, не будет ли он так добр сопроводить его в магазин на следующий день, магазин, где он мог бы купить необходимые для работы вещи, поскольку его английский был, как они знали, еще недостаточно хорош, и хотя он мог каким-то образом
Собрать в уме предложение, на которое он никогда не сможет ответить, ведь ему нужен был всего лишь компьютер, простой компьютер, который бы помогал ему в работе, — заикался он, пристально глядя на него своими затравленными глазами, — и это потребовало бы, как он себе представлял, незначительных затрат времени для мистера.
Шарвари, но ему, сказал Корин, хватая его за руку, в то время как женщина отвернулась и ушла в одну из комнат, не сказав ни слова, это было бы огромной пользой, так как у него не только постоянные проблемы с английским, но и вообще ничего не смыслит в компьютерах, хотя, конечно, видел их в архиве, дома, объяснил он, но как они работают, он, к сожалению, понятия не имеет, и в равной степени понятия не имеет, какой компьютер ему купить, будучи уверенным только в том, что он хочет с ним делать, а от этого все и зависит, возразил переводчик, который явно собирался спать, но Корин счел естественным уточнить, зависит ли это от того, что он хочет делать, на что переводчик смог ответить только: да, от того, что вы хотите делать, что, я, спросил Корин, от чего я хочу делать? и широко развел руками, ну, если бы у переводчика была минутка, он бы быстро объяснил, и в этот момент переводчик сделал многострадальное лицо, кивнул в сторону кухни и пошел дальше, а Корин вплотную за ним, заняв место напротив него за столом, переводчик ждал, пока Корин откашлялся один раз, ничего не сказал, затем снова откашлялся и снова ничего не сказал, но продолжал откашливаться целую минуту или около того, как человек, который попал в затруднительное положение и не знает, как из него выбраться, потому что Корин просто не знал, с чего начать, ничего не выходило, не было первого предложения, и хотя он очень хотел бы начать, что-то постоянно останавливало его, то самое, что загоняло его в затруднительное положение, из которого он не знал, как выбраться