а переводчик все сидел там, сонный и нервный, и недоумевал, почему, ради всего святого, он не может начать, и все время поглаживал свои белоснежные волосы, проводил пальцем по центральному пробору, проверял, прямая ли эта линия, идущая от макушки ко лбу.
21.
Он стоял посреди архива, или, скорее, он вышел из-за полок, где никого не было, в более ярко освещенное помещение, поскольку все разошлись по домам, так как было уже больше четырех, а может быть, даже половина пятого, он вышел на свет, сжимая в руках семейное дело, или, если быть точнее, подделку или брошюру, содержащую исторические документы семьи Влассих, остановился под большой лампой, распаковал пачку бумаг, рассортировал их, пролистал, изучил открывшийся материал с намерением привести дела в какой-то порядок, если это было необходимо, ибо в конце концов они пролежали нетронутыми много десятилетий, но, просматривая различные листы из журналов, писем, счетов и копий завещаний, где-то между разрозненными материалами и другими официальными документами, он обнаружил паллиум или папку под номером IV. 3 октября 1941-42, как он сразу же отметил , не соответствовал официальному описанию «семейных документов», поскольку это была не запись в журнале или письмо, не оценка финансового состояния, не копия завещания и не какой-либо сертификат, а что-то, что он сразу же
осознал, как только он взял его в руки, как нечто совершенно иное, и хотя он понял это, как только взглянул на него, сначала ничего не сделал, просто посмотрел на него целиком, небрежно пролистывая туда-сюда, отмечая год записи, выбирая имена людей или организаций, и снова просматривая, чтобы понять, что это был за документ, чтобы он мог продолжить работу с ним и, таким образом, рекомендовать соответствующий курс действий, это влекло за собой поиск какого-то номера, имени или чего-то еще, что могло бы помочь ему отнести его к нужной категории, хотя это оказалось бесплодным, поскольку на ста пятидесяти-ста восьмидесяти страницах, или так он подсчитал, не было никакой сопроводительной записки, никакого имени, никакой даты, никакого намека в виде постскриптума о том, кто это написал или где, по сути, ничего, ничего, как заметил Корин, нахмурившись, сидя за большим столом в архиве, так что же это такое, подумал он, приступая к изучению качества и характера бумаги, компетентности и особенности набора текста и стиля макета, но то, что он нашел, не соответствовало ничему, что было связано с другим материалом либо в брошюре , либо в различных паллиумах , по сути, это было явно не связано, отлично от всего остального, и в этом случае он понял, что требуется другой подход, поэтому он фактически решил прочитать текст, взяв его целиком и начав с самого начала, сначала сев сам, затем медленно, осторожно, убедившись, что стул не выскользнет из-под него, сел и читал, пока часы над входом показывали сначала пять, затем шесть, затем семь, и хотя он ни разу не поднял глаз, продолжая до восьми, девяти, десяти, уже одиннадцати часов, и все еще он сидел на том же самом месте точно так же, пока не поднял взгляд и не увидел, что было семь минут двенадцатого, даже громко заметил по этому поводу, сказав, что, черт возьми, уже одиннадцать семь, затем быстро упаковал
вещи, снова завязывал веревку, оставлял то, что осталось неопознанным или не подлежало опознанию, в другой папке, перевязанной веревкой, клал ее под мышку, затем обходил комнату, все еще держа пакет в руках, выключал свет и запирал за собой стеклянную входную дверь с мыслью, что продолжит чтение дома, начав все сначала.
22.
Вернувшись домой, Корин прервал опустившуюся на него тягостную тишину. Дома он работал в архиве, где день обычно заканчивался примерно в половине пятого или немного раньше. Однажды на одной из задних полок он обнаружил папку с кучей бумаг, к которым десятилетиями не прикасались. Найдя её, он достал её, чтобы лучше понять её содержимое, взял под большую лампу над главным столом, раскрыл, разложил, пошарил в ней, пролистал и осмотрел различные паллии , намереваясь, как он сказал сонно моргающему переводчику, привести их в порядок, если потребуется. Внезапно, просматривая различные журналы, письма, счета и копии завещаний, относящиеся к семье Влассих, а также другие разнообразные документы, содержавшиеся в папке, он наткнулся на паллий, зарегистрированный в системе под номером IV.3 / 10 /