пытался выдать хоть что-то относительно их личной жизни, даже не упоминал об этом на самом деле, потому что, если честно, он даже не видел смысла в этих великих потасовках на кухне, да еще и на венгерском языке, которого его возлюбленная почти совершенно не знала, но ладно, пусть эта дура болтает, он не мог запретить, но тема их или его новой работы была для нее недосягаема, просто помните об этом, и, подперев голову рукой, лежа в постели, он надеялся, что его возлюбленная это должным образом отметила, его свободная рука потянулась к женщине, затем он передумал и переместил руку к пробору своих белоснежных волос, проведя линию от переносицы вверх, машинально проверяя, не выбилась ли случайно прядь волос с одной стороны на другую, нарушив четкую линию пробора посередине.
12.
Мне кажется, что за этим ничего не следует , — совершенно неожиданно произнес Корин после долгого молчания, затем, не объясняя, что именно он имел в виду или почему эта фраза только что пришла ему в голову, он посмотрел в окно на безрадостный дождь и добавил: Только великая тьма, великое закрытие свет, и как после этого выключается даже великая тьма .
13.
На улице лил проливной дождь, с моря дул ледяной ветер, люди больше не ходили, а скорее бежали по улицам в поисках теплого места, и это можно было бы также считать формой бегства, когда Корин или женщина бежали к вьетнамцам, останавливаясь ровно настолько, чтобы купить то, что они обычно покупали, Корин — свою привычную банку чего-то для разогрева, а также вино, хлеб и сладкие сладости, женщина — упаковку бобов чили, чечевицы, кукурузы, картофеля, лука, риса или масла, когда что-то из этого заканчивалось, и кусок мяса или немного птицы вдобавок ко всему, после чего они немедленно спешили обратно в квартиру, из которой никто не выйдет до следующей такой вылазки, женщина принялась за готовку, немного убираясь или стирая в перерывах, Корин придерживался своего строгого распорядка, быстро съев ужин, чтобы вернуться к столу, чтобы работать до пяти, когда он сохранял файл, выключал телевизор и оставался в своей комнате, ничего не делая, просто часами лежа на кровати, не двигаясь, словно мертвый, глядя на голые стены, слушая, как дождь стучит в окно, а затем натягивая одеяло и позволяя своим снам захлестнуть его.
14.
И вот однажды он ворвался на кухню, чтобы объявить, что наступил роковой день, хотя, по его словам, характер и способ его наступления невозможно было предсказать даже непосредственно перед событием; ведь, конечно, в Коммосе будет царить сильное беспокойство , постоянный поток посетителей, приносящих в святилище всевозможные жертвы , но задающих вопросы жрицам
также, они с беспокойством следили за судьбой животных, искали знаки в растительном мире, изучали землю, небо, море, солнце, ветер и свет, длину теней, плач младенцев, вкус еды, характер дыхания стариков, все только для того, чтобы получить некоторое представление о том, что должно было произойти, чтобы узнать, какой день может оказаться роковым, решающим днем , хотя никто не ожидал его наступления, и только когда он действительно наступил, они поняли, что он здесь, круг служителей узнал его в одно мгновение и быстро разнес весть о нем далеко и широко, ибо поистине было достаточно мельком увидеть его на главной площади, сказал Корин, достаточно, чтобы оценить его, застыв, как и они сами, от ужаса, когда он появился на подходе к площади, пошатнулся вперед, затем рухнул посередине и остался там, совершенно неподвижный; достаточно для того, чтобы они признали, что это было оно, последний знак, что ничего больше не должно произойти и что это был конец всего ужасного ожидания и мучительного беспокойства: ибо пришло время страха и бегства, поскольку если лев, лев, ибо именно это и произошло, спустился в место человеческого обитания только для того, чтобы умереть на главной площади, то не осталось ничего, кроме страха и бегства, и они снова и снова спрашивали богов, что он значит, этот лев на главной площади, что он делает там явно в агонии, хромая и глядя в глаза лудильщикам и нефтяникам, когда они суетились взад и вперед, глядя, казалось, в глаза каждому человеку в отдельности, а затем рухнув, перевернувшись на бок на булыжники, что все это может значить, спрашивали они; и это был последний знак, самый последний и самый ясный знак, который сказал им, что беда пришла, потому что она, несомненно, пришла именно так, как они и думали, именно так, как они понимали, что беда должна прийти, все они, каждый , поэтому Коммос затих, и дети и птицы начали кричать в тишине, в то время как мужчины и женщины начали