в гостинице Albergueria и начали совершенно обычный разговор, они осознавали, как близко они находятся к такому ужасающему лицу, лицу, которое было более чем ужасающим, лицу, от которого у них стыла кровь.
19.
Он предпочитал малагское вино, эту тяжелую сладкую Малагу, те первые несколько вечеров после высадки, вечера, которые он проводил в основном с товарищами Кассера, заказывая одну фляжку за другой, наполняя стаканы, выпивая, затем доливая, поощряя остальных не сдерживаться, а продолжать, выпивать с ним, и все они, тогда, окруженные его компанией влюбленных шлюх; он говорил без конца - говорил и говорил , сказал Корин - говорил так, что никто не смел его перебивать, потому что он говорил о Генуе и державе, подобной которой мир никогда не видел - Генуя, сказал он, как будто одного произнесения было достаточно, и: снова Генуя, после чего он выдал список имен, начинающийся с Амброзио Бокканегры, Уго Венто и Мануэля Пессаньо, но, видя, что эти имена ничего не значат для его слушателей, он наклонился к Бенгацце и тихо спросил его, не звучат ли для него знакомо имена Бартоломео, Даниэля и Марко Ломеллини; но для Бенгаццы они не действовали, он покачал головой — нет, сказал он, сказал Корин — поэтому Мастеманн повернулся к Тооту и спросил его, означает ли что-нибудь для него фраза Балтазара Суареса, в которой он говорит: «Это люди, которые считают, что весь мир не находится вне их досягаемости»; но Тоот ответил в замешательстве, что нет, это ничего не значит, в ответ на что Мастеманн
ткнул его пальцем, сказав, что совершенство слов «весь мир» говорит ему не только о том, что мир действительно будет принадлежать им, и довольно скоро, но и о том, что они стоят на пороге знаменательного события, периода величия Генуи, величия, которое пройдет естественным путем, хотя дух Генуи останется, и что даже после того, как Генуя умрет и исчезнет, ее двигатель будет продолжать приводить мир в движение, и если они хотят знать, из чего состоит этот генуэзский двигатель, он спросил их и поднял свой стакан так, чтобы в него упал свет, это была сила, генерируемая, когда Nobili Vecchi , то есть мир простого торговца, будет превзойден Nobili Novi , торговцем, имеющим дело исключительно с наличными, другими словами, гением Генуи, прогремел Мастеманн, в котором asuento и jura de resguardo , биржи и кредиты, банкноты и проценты, одним словом, borsa generale , здание системы, создал бы совершенно новый мир, где деньги и все, что из них проистекает, больше не зависели бы от внешней реальности, а зависели бы только от интеллекта, где единственными людьми, которым нужно было бы иметь дело с реальностью, были бы необутые бедняки, а победители Генуи получили бы не больше и не меньше, чем negoziazione dei cambi , и, подводя итог, сказал Мастеманн звенящим голосом, был бы новый мировой порядок, порядок, в котором власть трансформировалась бы в дух, и где banchieri di conto , cambiatori и heroldi , другими словами около двухсот человек в Лионе, Безансоне или Пьяченце, время от времени собирались бы, чтобы продемонстрировать тот факт, что мир принадлежит им, что деньги принадлежат им, будь то лиры, Онсия, мараведи, дукаты, реалы или турне , что эти двести человек представляли собой неограниченную силу, стоящую за этими вещами, всего два
сто человек, Мастеманн понизил голос и взболтал вино в бокале, затем поднял его в знак приветствия компании и осушил до последней капли.