– Вместо клея можешь взять сосновую живицу! – хохочет Иваныч.
Ну-ну, смейтесь-смейтесь. Эх, как же любят взрослые дядьки подтрунить над молодежью, мол, мы знаем, мы пожили. Теперь лишь бы не облажаться, не дать повода почувствовать себя на высоте, а то опять придется тащить рюкзаки, может и Иваныч до кучи свой отдаст.
Я прижимаю банку боковиной к груди и упираюсь пальцами в другой бок, сверху надавливаю на пальцы ладонью и слегка прожимаю жесть. Потом переворачиваю банку вмятиной к себе и делаю ещё углубление, под углом к первому.
– Ты сейчас звездочку делаешь, ниндзя малолетняя? – смеется подполковник.
– Да, мало ли кто к нам заявится, а тут и звездочка будет. И гость наестся заодно, если не промахнусь! – пыхчу я, стараясь углубить вмятину.
Два прогиба встают под углом один к другому, третья сторона остается нетронутой. Положив банку в пакет, принимаюсь сжимать плоскости днищ банок от одного прогиба к другому. Все легче и легче прижимаются края, с хлопком рвущейся жести лопается место сгиба, на пакет выплескивается немного желатина.
– Ты глянь-ка, а малой-то кумекает немного, скоро сможем тушенку через дырочку высасывать! – Сергей подмигивает Иванычу.
– Может, трубочку поискать и зонтик для коктейля? – отвечает Иваныч.
Я продолжаю, не обращая внимания на насмешки. Банка скрежещет в руках, сцепленные в замок руки нажимают то на один край, то на другой. Половина содержимого вываливается в пакет, но главное – жесть рвется по местам сгиба и банка раскрывается как два лепестка кувшинки. Потемневшая тайга смотрим вместе с берендеями, как открывается банка тушенки без ножа и открывалки.
– Пожалуйста, могу ещё пару банок открыть! – я кладу пакет с тушенкой и разорванной банкой рядом с импровизированным столом.
– Вот за что не люблю всезнаек, так это за ехидную ухмылку на морде. Так бы и двинул берцем по зубам, чтобы не скалился лишний раз! – вздыхает переставший смеяться подполковник.
– Умыл он нас, Натольич! Ну да ничего, в следующий раз поймаем! – Иваныч продолжает улыбаться.
Подбросив очередной сук в ярко полыхающий костер, Иваныч вытаскивает из кармана складник. Нож сверкает в свете огня плоской рукоятью и шлепается на мою ладонь. Тяжеленький, грамм на триста потянет. Кнопка выбрасывает широкое лезвие наружу.
– Лучше им открой, удобнее есть будет. А поломанную банку себе забери, заслужил! – басит ухмыляющийся Иваныч.
– За «поймаем» – я не рассказывал, как мы вместе приземлялись? – прыскает в кулак подполковник. – Такого запаха я давно не чуял.
Вот, началось! Нашли на чем отыграться. Сейчас последует долгое перечисление всех проявлений страхов и ужасов, а Иваныч будет обидно подхихикивать и подзуживать, надеясь уколоть побольнее. Нужно сыграть на опережение.
– Признаю, обгадился я, Михаил Иванович! Страшно было до жути, спасибо Сергею Анатольевичу за поддержку во время полета. Если бы не он, то нас бы перевертни вычислили по запаху за много километров! – говорю я, не дав развернуться буйной фантазии подполковника.
– Да ладно, с кем не бывает. Сергея вон тоже первый раз пришлось выпинывать из самолета! – гудит Иваныч.
– Так бы и двинул берцем по зубам! – сплевывает подполковник и придвигается ближе к еде.
Костерок полыхает в ночи теплым светом. Кажется, что стволы деревьев пританцовывают в бликах огня, то приближаются, то испуганно отпрыгивают. Птицы стихли, зверей не слышно, по листьям и иглам тихо шелестит ветер. Изредка раздается треск деревьев, словно сосны и ели устали стоять в одном положении, и теперь поводят ветвями, как борцы, что разминают суставы перед выходом на татами.
Пища уничтожается под негромкий разговор. Хотя ночная тайга и навевает робость своей дикой красотой и мрачной угрюмостью, но в компании двух опытных берендеев, прошедших не одну битву, я чувствую себя спокойно, как у тетки на кухне.
Как сейчас там моя наставница? И что с Юлей?
– Так что ты хотел спросить по поводу выучки? – смотрит на меня Иваныч.
– Вы же не напрасно меня просили показать прыжок и остановились на дороге с патрулем перевертней? Вячеслав на мотоцикле мог оставить их далеко за горизонтом. Все это было для того, чтобы ребята увидели меня в деле? – я откладываю в сторону надкушенное яйцо.
– Знал бы ты, Саша, что мы уничтожили сорок два оборотня возле Мугреево и на подходе к нему – не спрашивал бы об этом! Мои ребята обучились противостоять перевертням, а из охотников только вы с Марией и знакомы. Значит, нужно ребят обучить и вашим приемам, а как это сделать, если никто не соглашается быть убитым взбесившимся берендеем? – спрашивает хмурый Иваныч.