Рема так и сделала, Натенек забрал свое оружие из двери. Он подошел к ней.
— Когда бросаешь, нужно кое-что помнить, — Рема кивнула, стараясь все выучить. — Тебе нужно расслабиться, очистить голову и отогнать пыл.
Она вскинула бровь.
— Это перечит друг другу.
— Нет, поверь.
«Конечно, — подумала Рема. — Поверить тому, кто вез ее на смерть».
— Тряхни руками, — Рема так и сделала. — Отлично. Сожми нож в руке крепко, но не в смертельной хватке, — он подбросил кинжал, поймал его в воздухе и протянул рукоятью к Реме. Она замешкалась, но взяла оружие. На руке Натенека покачивалась ее фляжка.
— Как вы это сделали?
— Помни, чем я зарабатываю на жизнь, — сказал он, вернув ей флягу. — И ничего не пытайся, — она кивнула. — Подними ведущую руку, заведи назад, — указывал он. — А потом веди ее вперед, легкий взмах запястьем, отпускай, — он бросил кинжал и попал в дверь. — Теперь ты.
Рема сделала, как он указывал — рука назад, вперед, взмах и отпустить. Но ее кинжал не вонзился в дверь, а отлетел.
— Еще раз, — Натенек принес оружие.
Остаток дня и начало вечера Рема провела за тренировкой, пока не смогла неплохо бросать кинжал. Она попадала в дверь, кинжал почти каждый раз вонзался, но она пока не могла попасть в мишень. Ее ладони болели, появились мозоли, лопались на ее пальцах, в нескольких местах кровоточили.
Натенек отпустил ее спать. Он запер ее в комнатке, и Рема схватила одеяло и рухнула на пол без сил. Ее веки были тяжелыми, но она заставила себя не спать, чтобы поесть. К счастью, он вскоре вернулся с двумя мисками супа. Он еще не ел в комнате при ней. Они сели, скрестив ноги, на полу напротив друг друга. Рема не знала, что изменилось, что он решил присоединиться к ней.
Она посмотрела на деревянную ложку. Ей не хотелось ничего брать в руки. Она осторожно подняла миску, поднесла к губам и пила теплый бульон.
Натенек смотрел на нее.
— Я могу нанести мазь на твои ладони, чтобы боль прошла.
Рема кивнула, и он прошел к сундуку, достал баночку и полоску ткани.
— Хочешь, я это сделаю за тебя? — спросил он. Рема не знала, смогла бы нанести мазь на ладони, так что кивнула. Он открыл баночку, двумя пальцами зачерпнул вязкое ароматное вещество. Он втер мазь в ее красную кожу и лопнувшие мозоли. А потом обернул ее ладони тканью. — Завтра будут как новые.
— Спасибо, — ладони покалывало, боль уже отступала. Она взяла миску и сделала пару глотков бульона. — Вы могли оставить меня страдать. Раз я все равно умру.
Натенек рассмеялся.
— Мог бы, — он съел пару ложек супа. — Я делаю это не по доброте. Я просто не хотел, чтобы ты уронила миску и устроила бардак, — он съел еще ложку супа.
Рема подозревала, что он врал. Хоть он пытался это скрыть, Натенек был хорошим.
— У вас есть семья? — Рема хотела лучше понять его.
— Мои родители и сестра живут в столице Империона. Все семеро братьев служат императору, как я.
— Вы не женаты?
— Нет, — Натенек покачал головой. — Когда я клялся служить императору Хамену, я поклялся не жениться. Только убийцы из его элитной стражи обещают такое.
Это требование было жестоким, ведь он и без того отдал жизнь на службу.
— Семь братьев и одна сестра. Наверное, детство было интересным.
— Все братья старше меня, они попали на службу в двенадцать. Я рос, играя с сестрой.
Рема вспомнила, как он сказал, что попал в армию в восемь.
— Почему тогда вы попали на службу, будучи младше остальных?
Натенек вздохнул и отставил миску.
— Ты явно ничего не знаешь об Империоне и местных обычаях, — он прислонился к стене и вытянул ноги перед собой. — Не хочу вдаваться в подробности, но император Хамен управляет огромной империей. И она сосредоточена на борьбе с другими королевствами ради удержания территории. Другими словами, сосредоточена на войне. Если император хочет больше солдат, он получает их, несмотря на их возраст.
Восьмеро детей из одной семьи, и все в армии. Рема боялась спрашивать, все ли были живы.
— Ваша сестра не была призвана?
— Технически.
— Не понимаю, — Рема доела суп и поставила миску рядом с собой.
— Я пошел вместо нее, — ответил он. — И хоть она не служит в армии, она все равно влияет на ее жизнь.
— Она замужем за военным?
Натенек рассмеялся.
— Нет. Она вышла замуж за пекаря. Но ее старшему ребенку десять. Через два года его потребуют на службу, — он встал и снял тунику.
— Мне жаль.
Натенек выключил масляную лампу, стало темно.
— Спокойной ночи, — он забрался в кровать.