В 21:00 Джон Кирби, теперь уже пресс-секретарь Совета национальной безопасности, повторил это сообщение публично. "Позвольте мне внести ясность", — сказал Кирби с трибуны Белого дома. "Мы не имеем никакого отношения к удару по Дамаску. Мы не принимали в этом никакого участия".
Напряжение разъедало Макгурка. Из разведданных и публичных заявлений было ясно, что Иран считает удар Израиля огромным ударом.
Макгурк действительно опасался, что "Хезболла" воспользуется этим как возможностью вступить в войну с широкомасштабным нападением на Израиль, которое Соединенные Штаты пытались предотвратить в течение многих лет.
Внезапно в регионе вновь вспыхнула жаркая, опасная неопределенность. Вопрос оставался открытым: Как и когда ответит Иран?
Три дня спустя, в четверг, 4 апреля, Байден в течение 30 минут разговаривал с Нетаньяху по защищенному телефону. Блинкен и Макгурк слушали его.
"Мы видим, что иранцы готовятся совершить нечто грандиозное", — сказал Байден. "Послушайте, Биби, у нас есть разногласия. Я хочу, чтобы вы знали: когда речь идет о вашей защите — основной защите Израиля от Ирана — я, Джо Байден, прикрываю вас, и вам не нужно сомневаться в этом. Хорошо?"
Мы поможем вам защититься от всего, что собирается сделать Иран". "Я не согласен с вами нападать на Иран. Я просто не согласен. Мы не собираемся этого делать", — сказал Байден.
Затем разговор перешел к ситуации в Газе.
"Какова твоя стратегия?" спросил Байден.
"Мы должны войти в Рафах", — категорично заявил Биби.
"Биби, у тебя нет стратегии. У вас нет стратегии", — сказал Байден.
"Это неправда, Джо", — ответил Нетаньяху. "Мы уничтожаем ХАМАС. Мы уничтожили 75 процентов их батальонов. Мы должны заняться следующими 25 процентами. Именно этим мы сейчас и занимаемся.
"И Джо, — сказал Нетаньяху, — это займет всего три недели. Поверьте мне, это не займет много времени! Это конец войны. Мы должны очистить Рафах, и все закончится. Это займет три недели.
"Я поставлю временные рамки, Джо", — сказал Нетаньяху. "Три недели".
"Нет", — сказал Байден. "На это уйдут месяцы". Они слышали это и раньше. Израильтяне, например, говорили, что их операция в Хан-Юнисе займет три недели. Но прошло почти пять месяцев.
Временами Нетаньяху звучал обиженно, как будто весь мир ополчился против Израиля, ООН, всех. Он бросил вызов и усомнился в том, что гуманитарная ситуация в Газе настолько плоха.
Байден зачитал список действий, которые необходимо предпринять Израилю для оказания гуманитарной помощи. Его тон больше не был дипломатичным.
"Вам нужно наводнить зону. Необходимо увеличить объем помощи", — сказал Байден. "Ее нужно поддерживать, и необходимо разработать процесс, чтобы гуманитарные работники могли безопасно выполнять свою работу".
Запросы Байдена к Израилю были конкретными, вплоть до количества грузовиков, которые Израиль должен пропустить в Газу, и контрольно-пропускных пунктов, которые должны быть открыты.
Мы хотим, чтобы порт Ашдод был открыт для прямых поставок помощи в Газу, сказал Байден. Откройте контрольно-пропускной пункт Эрез, чтобы помощь могла доходить до северной части Газы, а поставки из Иордании могли идти прямо в Газу".
"Мы хотим видеть 350 грузовиков в день, включая 100 грузовиков в день на севере", — сказал Байден. До нападения 7 октября около 500 грузовиков пересекали границу с Газой, доставляя продовольствие и медикаменты. В Израиле проходили акции протеста, блокировавшие дороги для грузовиков, следующих в Газу, что свидетельствует о том, что оппозиция не ограничивается Нетаньяху. В Газе появились тревожные признаки голода.
Вам нужна ячейка согласования, чтобы убедиться, что гуманитарные работники находятся в комнате с ЦАХАЛом и вашими командными подразделениями, чтобы убедиться, что нечто подобное World Central Kitchen не может повториться, — сказал Байден. Он имел в виду удар израильского беспилотника, который по ошибке попал в гуманитарный транспорт World Central Kitchen, в результате чего погибли семь международных сотрудников, в том числе один американец. Конвой только что разгрузил более 100 тонн продовольствия, доставленного в сектор Газа.
"Если вы этого не сделаете и мы не увидим результатов, то вы меня потеряли", — сказал Байден, — "Я ухожу".
Это было необычно категоричное заявление для Байдена.