Пьетро ничего не смыслил ни в музыке, ни в магии. Тем более, что одно проистекает из другого и в него же вливается. Но он искренне верил, что если кто и способен сломать все рамки дозволенного и разорвать оковы обыденности, как сказали бы айа-багаанцы — любители цветистых фраз, так это альт Грегор. Вопрос в том, мог ли знаменитый менестрель вырваться живым из лап короля Браккары? Даже не короля, а Дома Жемчужного Нарвала, одного из Высоких Домов Браккары, который славился на все двенадцать держав жестокостью и мстительностью. Но если он каким-то чудом и сбежал — сам или помогли некие доброхоты, — то молва похоронила Ланса в очередной раз. Все слухи, как один, утверждали — никто из менестрелей, защищавших Эр-Трагер, не уцелел. Пали от руки проклятых захватчиков, заслонив грудью Отчизну. Их уже назначили героями. Сочиняли баллады и оды во славу победителей. Придёт время и мёртвые менестрели шагнут на страницы романов, где воспоют их подвиг.
Вспомнив о Лансе, Пьетро заметил, что это уже третья смерть менестреля за последние полгода, слухи о которой дошли до Роты Стальных Котов, и предположил, что всё это — звенья одной цепи, начало которой положено на осеннем балу в замке герцога Лазаля. Оказалось, что отец Сабан прекрасно помнит все те события и в глубине души сочувствует альт Грегору. Даже, скорее, не ему, а Реналле, жизнь которой оказалась сломана всё из-за той же череды событий. Вот тут Пьетро и допустил ошибку — рассказал, что Реналла волею судьбы и промысла Вседержителя оказалась в Вожероне.
Позже кевиналец корил себя за несдержанность, но было поздно. Старенький священник забегал по комнате, возмущённо потрясая кулчком.
— Я должен ей помочь! Я обязан ей помочь! Мне необходимо её увидеть!
— Боюсь, святой отец, что ей уже не помочь, — грустно проговорила Кларина. — Тяжкий недуг, завладевший душой и телом…
— Слово, угодное Вседержителю, — отец Сабан перебил правительницу, чего за ним раньше не водилось, — врачует любые душевные недуги!
— Слишком поздно. Полностью покорив душу, он перешёл на тело. Она утратила желание жить, — покачала головой герцогиня.
— Не может быть! — Священник упорствовал, что тоже было не в его обычае. — Я должен её увидеть.
— Чтобы убедиться в неотвратимости смерти?
— Пусть так. Но я должен убедиться! — Сабан повернулся к главнокомандующему. — Где, вы говорите, находится замок Дома Ониксовой Змеи?
Несмотря на долгие уговоры и неоспоримые доводы, бывший духовник Лазаля стоял на своём. Насмерть, как самая лучшая пехота, ощетинившись вместо пик убеждением в собственной правоте.
Не помогало ничего. Даже объяснения Пьетро, что форт Аледе, за который предстоит сражаться двум армиям, находится слишком близко от замка.
Кевиналец благоразумно умолчал, что он намерен дать решительный бой, чтобы раз и навсегда отучить Эйлию альт Ставоса захватывать города и деревни повстанцев. Пьетро предполагал заманить вражеское войско тем, что гарнзон Аледе покажется генералам герцога-консорта слабым и они попытаются захватить его, чтобы обеспечить себе надёжный тыл. Тогда задуманная главнокомандующим Вожерона шутка с фортом превратится в коварную ловушку. «Гремучая ртуть» страшна на поле боя. Посиле взрыва она превосходила порох в десятки раз и не требовала фитиля или искры. С её помощю несколько хороших пращников произведут ужасные опустошения в ядах противника. А потом подтянутсяи основные силы вожеронцев. Лишьбы Коло успелвовремя.
Но задумать генеральное сражение, а возможно, даже осуществить его оказалось проще, чем переубедить одного единственного седого и тщедушного священника, решившего во что бы то ни стало наведаться в замок прана Гвена альт Раста. В конце концов, пришлось уступить. Единственным условием, которое Пьетро сумел отстоять, было — отец Сабан будет при нём до конца сражения, а потом они вместе отправятся в замок Дома Ониксовой Змеи.
Глава 9
Ч. 1
От удара в ухо Ланс крякнул и свалился с табурета.