Парень кивнул и больше не тревожил Офру разговорами, которая молчала, размышляла до конца обеда и почти ничего не съела. Если бы Реналлу отравили, она, возможно, смогла бы помочь. В лесной школе будущих убийц учили не только готовить и подбирать различные яды, но и использовать противоядия. работа сложная, всегда есть риск пораниться о собственный кинжал, смазанный слизью пурпурной жабы. Вот тогда-то и пригодится умение быстро отыскать в сумке порошок или жидкость, способный помочь. Но с болезнями, да ещё с болезнями измученной души, Офра бороться не умела. Могла лишь строить догадки. Вдруг Реналле стало легче в дороге из-за лесного воздуха, равномерного покачивания в телеге, солнечного неба над головой и птичьего щебета в лесу? Звучит странно и почти неправдоподобно, но кто проверял? А здесь в замке, в окружении каменной кладки, вернулись воспоминания о темнице, в которой и началась болезнь. Всё может быть, но тут Офра не помощница. тут, в самом деле, нужен знающий лекарь.
Поскольку обедали в замке поздно — за стол садились уже затемно, а других развлечений на вечер кроме как слушать волынку Диглана Дорн-Дава не предвиделось, Офра, выйдя из-за стола, отправилась в свою комнату, наверх. Всё равно музыку старого кринтийца будет слышно во всех уголках замка ещё стражу, а то и полторы. Она уже знала наперечёт все мелодии, к которым Диглан испытывал неизъяснимое пристрастие.
Жильё Офра делила с Морин. Когда-то давно, это комната наверняка предназначалась для пажей. Был в Аркайле лет четыреста тому назад хороший обычай — отправлять отроков на воспитание в Дома, с которыми их отчий Дом был связан союзническими отношениями или вассальной присягой. Мальчишки обучались военному делу и хорошим манерам не в родном замке, где их могли жалеть и баловать, а у чужих людей. Но как показало время, хороший обычай, постепенно изжил себя с приходом века утончённости и манерности в дворянской среде. Офра считала, что ей повезло. Если бы комната принадлежала супружеской паре из дальней родни предков прана Гвена, ей пришлось бы спать в одной постели с Морин.
Ещё на лестнице убийца почувствовала, что очень хочет спать. Так, к4а кбцдто несколько дней не видела подушку. Глаза слипались. Находила зевота, грозившая вывихом челюсти, руки и ноги стали ватными. Странное дело… Вроде бы сегодня никакой особой работы не было, чтобы устать. Но почему бы не вздремнуть три-четыре стражи, если хочется? Жизнь в замке Офра воспринимала как отдых, выпавший благодаря счастливой случайности. Когда ещё так попадёшь на всё готовое? Кормят, поят, спать позволяют, сколько хочешь, и работой не утруждают от слова совсем. Нужно пользоваться, пока не выгнали на большую дорогу с запасом еды на два дня и флягой на поясе.
Войдя в комнату, Офра удивилась. Морин, которая в минувшие ночи мешала ей заснуть, ворочаясь и бормоча сквозь сжатые зубы, спала, не раздеваясь. Вот как пришла, так и завалилась на жёсткий топчан. Даже башмаки не удосужилась сбросить. Странно всё это как-то…
Зевая, убийца подошла к узкому окну, больше похожему на бойницу. Ну, так на верхнем этаже донжона окна и должны быть такими. Случись осада или штурм, отсюда можно будет стрелять по неприятелю, находящемуся за стенами. Значит, окно должно быть не широким. Но высунуться и подышать проём позволял. Жадно вдыхая стылый осенний воздух, Офра продолжала недоумевать — что же её так в сон клонит? С чего это? И Морин разморило. И звуков волынки снизу не слышно. Уж не связаны все эти явления между собой?
Однако не все в замке дремали. Во дворе сдержанно заржал конь. Звякнуло железо. Кто-то вполголоса выругался. Высунув голову, насколько позволяла бойница, Офра разглядела в свете факелов, как трое одетых в тёмное мужчин запрягают карету. Она раньше стояла под навесом, защищавшим от непогоды, а теперь оказалась посреди двора. Один конь уже стоял, полностью готовый к путешествию, на второго только надевали постромки.
Что это ещё за явление?
Зачем кому-то на ночь глядя понадобилось готовить карету? При этом большая часть обитателей замка, способная взять в руки оружие, наверняка опоена.
Когда становилось горячо, Офра начинала соображать очень быстро. неважно — сонная она или выспавшаяся и полная сил.
Так вот зачем к баранине был подан чесночный соус. Всё просто, как вытащить яйцо из-под несушки. Порошок из макового сока, который привозили из Тер-Веризы, отличался резким горьковатым привкусом. Местные жители называли его «кару-по» и использовали наравне с вином, чтобы входить в блаженное состояние. На северном материке бурый порошок получил наименование «черняшка». Здесь его чаще применяли, как лекарственное средство, чтобы снимать боль и погружать в сон страждущих.