По какой-то причине «Гордость Бракки» не заинтересовалась Южным фортом, а направлялась к Северному. Это значило, что через четверть стражи вся её огневая мощь обрушится на Регнара. Если бой между эскадрой и береговой артиллерией там проходит с таким же успехом для островитян, то флагман их эскадры может попросту разнести вдребезги позиции защитников Эр-Трагера.
Это и стало главным доводом для Ланса согласиться на предложение красавчика Ридо.
Он слабо представлял себе, что должны делать менестрели, чтобы согласовать свои силы и обраться к магии не только одновременно, но и поддерживая друг друга.
— Батарея! Наводи на «Гордость Бракки»!
Чтобы бомбардирам было легче прицеливаться, альт Грегор пробежался — если говорить честно, то проковылял — вдоль бруствера, каждому показывая пальцем на флагманский корабль. Одни кивали, другие цокали языками, выражая неодобрение, ведь корабль ушёл достаточно далеко, покинув пределы не только прицельной стрельбы, но и дальности полёта ядра из самого дальнобойного орудия. Но никто не посмел ослушаться. Гандлангеры прилежно поворачивали орудийные лафеты. Бомбардиры целились.
Убедившись, что боевые расчёты справились с задачей, Ланс поднял руку.
— Батарея! Залпом! — И резко махнул. — Пали!
Пушки выстрелили почти одновременно
Ланс «подхватил» ядра, помогая их полёту — увеличивая скорость и слега закручивая. Дни напролёт проведя в упражнениях по стрельбе на дальность и точность, каждый менестрель крепко-накрепко запомнил. Если ядро вращается в полёте, значит, оно прилетит в цель. Ну, или пролетит гораздо ближе от мишени, чем неподкрученное. Любопытный вывод, с которым ещё предстоит разобраться учёным. Может быть, получится извлечь пользу из наблюдений менестрелей.
Напрягаясь до темноты в глазах, альт Грегор вначале почувствовал, а потом увидел, как Сила, исторгаемая Ридо альт Сантошем вливается в его потоки. Так ручьи, соединяясь вместе, образуют сперва речушку, а потом и реку, вроде Уна, который величественно несёт свои воды с севера на юг через весь материк, начинаясь где-то в предгорьях Карросса и впадая в океан на границе Лодда и Кевинала. Красавчик-таргерец, следовало признать, мог управлять с большим потоком Силы, но не отличался тонкостью работы. Поэтому Ланс позволил силе прана Ридо подпитывать свою, стараясь сосредоточиться именно на точности её приложения.
Он намеренно собрал все ядра в единый кулак, сблизив их настолько, насколько мог без опаски столкнуть и обрушить в море. Гуще, чем летит картечь, если можно себе представить картечины весом в полтора стоуна. Куда можно нацелить семь ядер, чтобы повредить огромный корабль? Ну, конечно же в крюйт-камеру — хранилище пороха. Тут Ланс нисколько не сомневался. Если хочешь убить оленя с одного выстрела, целься под левую лопатку. Хочешь наверняка уничтожить корабль — бей в крюйт-камеру. Ибо даже с пробоиной ниже ватерлинии каракка может выжить — наложить изнутри просмолённую парусину или сместить балласт в трюме так, чтобы вода не захлёстывала пробоину. Но когда взрывается запас пороха для сорока пушек, корабль обычно разламывается пополам и тонет так быстро, что грамотей не успеет досчитать до ста. Так же, как затонул «Лунный гонщик» в смертельных объятьях кракена.
Пока что получалось…
Сила была послушной, как мягкая глина под пальцами. Лепи, что хочешь. Можешь толстостенный горшок, а можешь тонкую, почти прозрачную чашку. Тем более, что поддержка прана Ридо, стоявшего с закрытыми глазами и не утиравшего капли пота на висках, ощущалась, как прочная опора. Дворцовая колонна или постамент, если угодно.
Внезапно что-то ударило по потокам магии, которыми управлял менестрель.
Батман!
Да, самый настоящий батман, если использовать термин из высокого искусства фехтования. Мгновением позже Ланс увидел толстый жгут Силы, протянувшийся с квартердека «Гордости Бракки». Маг-учёный, лицо и фигуру мешало разглядеть расстояние, выглядывал из-за релинга высокого фальшборта. Усилием воли менестрель выпрямил изогнувшиеся потоки, но время было потеряно. Вместо того, чтобы ударить в борт под бизань-мачту, проломить его и отыскать в тёмном трюме бочонки с пушечным зельем, ядра прошли выше — проломили ограждение надстройки, прошлись по палубе, убивая и калеча зазевавшихся моряков. Одно из них ударило в бизань-мачту, сломав её, словно хворостинку. Лопнули ванты и фордуны. Ветер, упирающийся в треугольный парус, сбросил мачту в воду, где она заскользила, перепрыгивая волны на волну, будто диковинная птица — огромная чайка с одним крылом.