— Поступайте, как знаете, — Лансу не хотелось продолжать разговор. — Я пойду позову лекарей. Постарайтесь не умереть до моего возвращения.
— И всё же прошу простить меня.
— Вседержитель простит.
Альт Грегор развернулся и заковылял к арке, через которую артиллеристы проходили с батарейных позиций во внутренний двор форта и обратно. Кстати, довольно странно, что ни один из лекарей, служивших под началом капитана Айо альт Бароу, не появился раньше во время боя — раненым необходимо оказывать первую помощь или хотя бы вытаскивать их в защищённое от вражеских ядер место. Впрочем, оставались ли в Южном форте защищённые места? И нижним ярусам досталось сильнее в самом начале сражения. Тогда врачеватели могли отправиться туда, да так и остаться, увлечённые перевязкой, зашиванием ран, ампутацией конечностей. А про верхний яруса были.
— Эй, аркайлец! — послышался позади низкий и хриплый голос.
Ланс обернулся.
От лестницы, поднимающейся со среднего яруса, ковылял Лобо альт Эскобан. Каждый шаг давался ему с большим трудом, будто не подошвами крепких сапог ступал он щебню и утоптанной земле, а босыми пятками по раскалённым углям. Говорят, в Тер-Веризе устраивают такую забаву на потеху иноземцам, которые платят танцовщицам на огне немалые деньги, восхищаясь их силой духа и бесстрашием.
— Рад, что вы живы, пран Лобо! — Через силу улыбнулся Ланс. С недавнего времени он недолюбливал лохматого менестреля, как и его товарищей по цеху, но сейчас готов был простить каждому любую обиду и несправедливость. — Как там на вашей батарее?
Пушки с того участка обороны, за который отвечал альт Эскобан не стреляли уже давно, едва ли не с самого начала битвы. Но, кто знает, что там происходило? Может, он отправился на помощь другим менестрелям, как сделал Ридо, и покрыл себя славой?
— Моей батареи больше нет… — Отрешённо проговорил альт Эскобан. — Погибли все…
— Это война, пран Лобо. На войне убивают. Но все павшие в этом сражении покрыли себя неувядающей славой. Память о них будет вечно жить в Трагере.
— Слова, слова, пустые слова… Мёртвым всё равно — помнят о них живые или нет.
— Вот уж не соглашусь.
— Можете не соглашаться. Ваше мнение не имеет ни малейшего значения.
— Премного благодарен, пран Лобо! — Ланс почувствовал прилив гнева, но сдерживался изо всех сил. — Я знал, что мои труды во благо Трагеры будут оценены по достоинству.
— Не вам вести речь о достоинстве. Нет его у вас, — покачал головой альт Эскобан. — Участь выскочек — бесславие и безвестность.
— Значит, я — выскочка⁈ — Ладонь альт Грегора помимо воли легла на рукоять шпаги, о которой он не вспоминал с тех пор, как с утра пораньше нацепил перевязь. — А вы все — молодцы? Герои? И чем же, позвольте спросить, вы заслужили славу и почёт в Трагере? Тем, что сидели, сложа руки, и ждали, когда же появятся два мага-музыканта из Аркайла, чтобы встряхнуть ваше болото?
— Болото у вас в Аркайле! — вскинул подбородок трагерец. — Идея вызревала в умах и вот-вот могла обернуться призывом менестрелей к оружию. Но тут появились вы. Выскочки и хвастуны!
— Ну, да! А пока идея вызревала, браккарцы успели бы захватить не только Эр-Трагер, но и всю державу. А вы бы играли музыку на балах у короля Ак-Орра и шёпотом высказывали друг другу недовольство захватчиками. Но вслух не проронили бы ни единого слова протеста — кто платит за музыку, тот и заказывает её.
Всё время разговора Лобо медленно, шаг за шагом, продвигался вперёд. Гримасничая, будто бы преодолевал нечеловеческие муки, и очень осторожно опуская ступню на землю.
— Гадать можно очень долго, — прорычал он. — Говорят, раньше гадали на кишках гусей, а в Голлоане до сих пор определяют — будет ли урожай — по цвету чаячьего помёта на скалах.
— А вы, конечно, знаете точный способ предугадывания?
— Я познакомлю вас с ним чуть позже.
— Умеете заинтриговать, пран Лобо. — Чем ближе подходил трагерец, тем яснее Ланс видел — его собеседник слегка не в себе. Рукав камзола прожжён, волосы припорошены серой пылью, из уха на белый отложной воротник стекает кровь. Вернее стекала, но уже запеклась и почернела. — С интересом выслушаю вас вечером. А сейчас отправляйтесь к лекарям.
— Лекари тоже убиты. Их накрыло на батарее Уго альт Тардина. вы не видели, во что превратился наш ленивый толстяк?
— Мне, знаете, некогда было бегать по другим батареям.
— Жаль. Думаю, вам бы понравилось. Представьте себе рагу, только вместо овощей среди кусочков мяса — обрывки одежды.