— Доброго дня, пран Ланс, — отвечал трагерец. И прикрикнул на слуг. — Кресло гостю!
— Мне будет достаточно и табурета, — улыбнулся альт Грегор. — Как ваше здоровье, пран Ридо? Как рана? Сильно беспокоит?
И тут он заметил, что слуги и сиделки смотрят на него, как на душевнобольного. Даже с лекаря летела дремота. Ланс любил пошутить, но терпеть не мог подвергаться насмешкам не пойми за что.
— Что не так? — Нахмурился он, окидывая взглядом челядь.
Ридо отбросил перо.
— Все вон! — Его голос щёлкнул, как бич погонщика. — Санчо! Отдал табурет прану Лансу и тоже вон!
— Но… — осмелился прекословить лекарь.
— Вон, я сказала!
Пока до менестреля доходило услышанное, ему успели подставить прочный табурет с мягким сидением, бережно помогли присесть, убрав костыли в сторону, а потом слуги исчезли, будто их и не было.
— Хватит делать круглые глаза, пран Ланс, — сказал Ридо. Или сказала? — Вам совершенно не идёт. Да, меня на самом деле зовут Жоанна. Я — наследница Дома Серебряной Рыси после того, как на пошлой войне с Браккарой погиб мой брат Ридо альт Сантош. Вас что-то не устраивает?
— Всё меня устраивает! Просто голова идёт кругом. Я слышал, что такие истории очень любят использовать в романах для перезрелых и скучающих пран. Слышал, но сам не читал. Я такое не читаю. Но я был уверен, что это выдумки больного воображения писателей.
— А вам не казалось никогда, что всё, о чём пишут в романах, когда-либо происходит в жизни? — Ридо-Жоанна покосилась на брошенную слугой книгу. Ланс успел прочитать название — «Эпоха мертвождённых» — и поморщился. Такое он тоже не читал. — Писатель — тоже маг некоторым образом. Как и музыкант.
— Музыканты не меняют судьбы людей, — возразил Ланс. — Это — работёнка для Вседержителя.
— Ещё как меняют. — На бледных щеках Жоанны появился лёгкий румянец. — Если бы вы знали, пран Ланс, скольким людям вы изменили жизненное предначертание.
— Вот уж не поверю… Хотя… Если взять тех, кто из-за меня угодил в темницу, добавить погибших из-за меня… — Ланс горько вздохнул. — Да, изменил. Только правильнее будет сказать — поломал судьбы.
— Вы слишком строги к себе. Подумайте, сколько трагерских менестрелей вы подняли на подвиг.
— Повёл на смерть.
— Пусть так. Но они умерли героями. А если бы не вы, то сгинули бы в безвестности — от неумеренного употребления вина, от болезней, от удара шпаги в подворотне. Некоторые зачахли бы, уморенные собственной желчью от зависти и ненависти к окружающим. Теперь же их подвиг славит вся Трагера.
Ланс замешкался с ответом. Было что-то в словах Жоанны очень привлекательное и успокаивающее. С ними хотелось соглашаться, а иначе зачем жить, ощущая себя виновником всех бед и несчастий?
— Я зашёл попрощаться, — сумел, наконец-то, выдавить он. — В ближайшее время я отбываю в Аркайл.
— В Аркайл? К зеленоглазой Реналле?
— Откуда вы знаете? — Ланс встрепенулся. — Иногда мне кажется, что весь мир знает обо мне и о Реналле!
— Весь мир, может, и не знает, но определённые слухи ходят. А кто умет слушать и выделять из досужей болтовни главное, всегда докопается до истины.
— В вас погиб служака тайного сыска, прана Жоанна.
— Возможно, я ещё предложу свою службу Вьенцо альт Дедеризу. Вряд ли отец позволит мне продолжить жизнь менестреля.
— Откровенно говоря, я не понимаю, как вы сумели стать менестрелем? На моей памяти, женщины… прошу прощения… благородные праны никогда не занимались музыкой. Все известные менестрели — мужчины.
— Можно подумать, женщины очень сильно отличаются от мужчин. Одна голова, две руки, две ноги, два уха, два глаза…
— Мне кажется, я догадываюсь об основном сходстве и основном отличии мужчин и женщин. Я достаточно взрослый для этого, — прищурился Ланс. — Я хотел сказать, что мне не известны случаи, чтобы женщина выучилась музыке и стала менестрелем.
— А то кто-то позволял женщинам учиться магии музыки.
— Кто не позволял?
— Да все и не позволяли. Конечно, прямого заперта Церкви или какого-либо правителя не было, но стоило девочке заявить, что хочет научиться играть на скрипке, как тут же со всех сторон сыпалось: «Зачем тебе это нужно!», «Это занятие не для благородной девицы!», «Ты опозоришь Дом!»
— Я вижу, вы это знаете не понаслышке, — улыбнулся Ланс.
— Ещё бы! Чего мне стоило уговорить отца, чтобы мне нашли учителя музыки. Как вы сами понимаете, идти учиться в Академию я не могла. Даже потом пришлось притворяться мужчиной, чтобы выступать перед зрителями. Иначе меня просто не стали бы слушать.