Меня стало подташнивать от брезгливости.
— Что ты знаешь о самшитовой роще? Об огнёвке?
— Меня это мало заботит. Знаю, что Стеблух готовился долго, гонял на границу с Китаем за бабочкой, в Сочи, в Чехию. Кому-то нужен был скандал по экологии, он и организовал всё грамотно.
— Кому?
— Имена заказчиков мне знать незачем.
— А про меня знаешь что-нибудь?
— Про петицию? Ну да, сама оплачивала накрутку ботами.
Я похолодела.
— То есть ты хочешь сказать, что подписывали мою петицию не настоящие люди?!
— Не все. Там по сумме, что я программистам заплатила, столько не выходит. Хм, ты опять уставилась на меня, как старуха на золотую рыбку! Не жди, владычицей морской не сделаю. По-твоему, как твоя петиция из жопы Вселенной в октябре вылезла в топы в конце ноября? Всем резко жалко кустики стало?
— Но вторая половина…
— Эти настоящие, — махнула рукой Барракуда, — когда поднимаешь хайп, пипл уже сам хавает и цепляется за то, что в тренде. Так что двести тысяч с гаком из полумиллиона подписей можешь смело считать своими. Гордись. Можешь мне за популярность процент отчислять.
— А ток-шоу? Интервью?
— О, это без меня. Такое уже на волне прёт локомотивом.
— Хорошо. Какая именно цель была у Стеблуха, ты в курсе? Что хотел заказчик?
— Создать все предпосылки, чтобы Красницкого закрыли. И забыли.
— А потом?
— Ну, если он смайнал, значит, всё? Логично? Никакого «потом» нами не планировалось. Или ты хочешь, чтобы я тебе выложила бизнес-план, тайминг по проекту и презентацию с танцем на столе?
— Нет. Давно Стеблух занимался подставами?
— Сколько себя знаю. Раньше по мелочи. Ещё посылки всякие носил. Ценные. Не заглядывая внутрь и без росписи, — искривила рот в подобии усмешки Барракуда. — Потом вышел на новый уровень. Уже больше не по всяким звездулькам и по мелочёвке, а крупными заказами стал заниматься.
— Миллиардерами, олигархами?
— В том числе. Так же чиновниками, судьями, прокурорами и прочей вышкой. Типа Wikileaks в российских масштабах. На кого надо свистануть, причём не важно — в СМИ веселье устроить или так мину подложить, правоохранителям, например, Стеблух был первым, к кому обращались.
Я выдавила из себя усмешку.
— Чип и Дейл спешат на помощь?
— А ты думаешь, как политика делается? И большой бизнес? Как тендеры проигрываются? — сгримасничала Барракуда. — Нет тех, кто проигрывает, потому что дурак. Есть дураки, потому что их заставляют проигрывать. И выживает сильнейший. Для этого и есть такие, как я. Как Стеблух. Считай, что мы — санитары леса.
— Осталась одна санитарка, — съязвила я.
— Не волнуйся, свято место пусто не бывает. Есть спрос, будет и предложение. А, спрос, дорогая моя, всегда будет.
Я фыркнула. Меня уже вполне серьёзно тошнило от разговора. И руки хотелось вымыть. Пемзой.
— Не выпендривайся, — заявила Барракуда. — Это ты только два дня жена миллиардера, и то на птичьих правах. А потом он захочет отомстить, и вы придёте ко мне. Телефончик у тебя имеется, не теряй!
— Ещё что-нибудь есть, помимо высокой философии сливов и канализационных стоков? — спросила я, выкладывая деньги.
— Бери. Подарочек, — сказала Барракуда и выложила на стол крошечную флешку. — Бесплатно. Считай, бонус.
— Что там? — напряглась я.
— Сюрприз! — показала язык Барракуда. — Позвони потом, если понравится.
— Ладно, пока. — Я встала из-за стола и забрала свой телефон.
— Оплатить не забудь! — крикнула Барракуда мне в спину, пока я шла к барной стойке с кассовым аппаратом.
Скорей отсюда. Отмыться. Подальше от сознания уровня сточной канавы.
Я вышла поспешно на улицу, застёгивая куртку на ходу. Вдохнула воздуха и подняла глаза к небу. Там плыли облака — серые, жемчужные, перламутровые. Морозный простор был пронизан светом. Я засунула озябшие мигом руки в карманы и пошла в сторону института имени Склифасовского.
Было сложно представить, насколько разными могут быть люди: я, Стеблух, Барракуда, все мы дышим одним воздухом, видим одно небо, живем в одной стране, но почему-то иногда становится так душно с некоторыми, что чувствуется удушье. Я зачерпнула в руки чистого снега из сугроба и посмотрела, как постепенно тают блестящие кристаллики. Хотелось хоть чего-то чистого!