Смит нажал кнопку звонка.
Ему никто не открыл.
Он позвонил еще раз и с тем же результатом.
Смит заглянул внутрь сквозь овальные толстые стекла в двойных дверях. Он увидел шестнадцать, по числу квартир, почтовых ящиков, кнопки звонков в жилые помещения и внутреннюю дверь, которая вела к общей лестнице.
Глава КЮРЕ тотчас отошел от двери и направился к ближайшему магазинчику, где попытался купить всего одну пластинку жевательной резинки.
Продавец выложил перед ним целую пачку.
– Но мне нужна всего одна пластинка! – возразил Смит.
– Мы не продаем жевательную резинку пластинками, – без тени смущения отозвался продавец.
Харолд В. Смит недовольно скривился.
– А жевательные шарики у вас есть? – поинтересовался он.
– Шариков нет, есть только пластинки в пачках. Так вы берете?
– Ладно, – проворчал Смит, с явным неудовольствием отсчитывая пятьдесят пять центов мелочью.
Как потом выяснилось, Смиту понадобилась не одна, а две пластинки. Таким образом, он избежал повторного похода в магазинчик, но три пластинки все же остались неиспользованными.
Яростно прожевав пластинку до состояния полного размягчения, он с силой вдавил кнопку звонка и зафиксировал его в таком положении с помощью теплого комочка.
Потом, аккуратно подтянув брюки на коленях, опустился на ступеньку, положил чемоданчик себе на колени и стал ждать. Звонок входной двери звенел не умолкая.
Меньше чем через десять минут дверь открылась.
Глава КЮРЕ встал и обернулся.
На пороге стоял мастер Синанджу в черном, расшитом золотом кимоно, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Впрочем, едва он узнал непрошеного гостя, на лице его появилась маска холодного равнодушия.
– А, Смит... – сдержанно проговорил он.
– Я, мастер Чиун, – так же сдержанно подтвердил Смит.
Оба замолчали. Мастер Синанджу и не собирался приглашать приехавшего в дом, и тот прекрасно понимал это.
Наконец глава КЮРЕ откашлялся и произнес:
– Я пришел поговорить насчет продления нашего контракта.
– Разве вы не получили мое письмо?
– Получил.
– И капсулу, которую Римо просил меня вам вернуть?
– И капсулу тоже.
– И вы ею не воспользовались?
– Нет, – ровным голосом отозвался Смит.
Оба снова замолчали.
Глава КЮРЕ кашлянул еще раз.
– Вы не предложите мне войти?
– Увы, я не могу вас принять.
– Почему?
– Ко мне должны прийти.
– Кто? Римо?
Чиун ткнул пальцем в сторону до сих пор не умолкавшего звонка и проговорил:
– Нет, сейчас наверняка придет мастер, чтобы отремонтировать этот взбесившийся звонок, и мне придется уделить ему максимум внимания, чтобы работа была выполнена как следует.
Харолд В. Смит протянул руку к «взбесившемуся» звонку и отлепил свою жевательную резинку. Тотчас стало тихо.
– Теперь вы, видимо, можете отказаться от услуг мастера.
Кореец почтительно покачал головой и пробормотал:
– Преклоняюсь перед вашим знанием всех этих механических штуковин.
– Я займу всего несколько минут вашего драгоценного времени, мастер Чиун.
– Тогда входите.
Мастер Синанджу провел Смита в башню для медитирования, наполненную холодным светом осеннего солнца, лучи которого свободно проникали в нее через большие окна.
Стены и немногочисленная мебель были насквозь пропитаны запахом свежего риса. Пожалуй, этот запах уже никогда не выветрится отсюда, подумал Смит.
Чиун подождал, пока глава КЮРЕ устроится на татами, потом с удивительной для его возраста легкостью опустился на мат напротив.
– Я не могу уделить вам много времени, – нараспев произнес он. – Вы помешали мне упаковать вещи.
– Вы уезжаете из Америки?
– Да, к сожалению.
– Можно поинтересоваться почему?
– Здесь слишком много горьких воспоминаний...
– А где Римо? – нахмурился Смит.
– Мне запретили об этом говорить.
– Запретили? Кто?
– Римо пошел своим путем, а теперь своим путем пойду и я.
– Так вот почему вы решили разорвать контракт, – догадался глава КЮРЕ.
– Я ничего не разрываю. Срок действия нашего контракта истек, и на сей раз у меня нет желания его возобновлять.
– Но почему?
– Просто-напросто не могу.
– Не можете?!
– Я ведь совсем старик, и мне уже не по силам такая работа.
Харолд В. Смит достал из чемоданчика свой кольт и наставил его на мастера Синанджу.
– Я вам не верю!
Ни один мускул не дрогнул на лице Чиуна. Взглянув на оружие, он невозмутимо произнес:
– Я говорю правду.
– Хорошо, пусть я ошибаюсь, но тем не менее спущу курок.
Чиун выпятил тощую грудь и тут же стал похож на зобастого голубя.
– Стреляйте! Рана от пули все равно не настолько страшна, как та, что нанес мне этот неблагодарный, которого вы когда-то уговорили меня взять в обучение...
И мастер Синанджу закрыл глаза.
И Харолд В. Смит нажал на спуск.
В тишине башни грянул выстрел. Смит вздрогнул от грохота, пороховой дым застлал ему глаза.
Когда спустя пару секунд к нему вернулось ясное зрение, он увидел сидевшего перед ним как ни в чем не бывало мастера Синанджу. В глазах его появился какой-то странный холодный свет.
Смит так и ахнул.
– Что произошло?
– Вы промахнулись.
– Но вы же не двигались с места!
– Правильно, не двигался.
– Тогда где же пуля?
Из широкого рукава кимоно высунулась рука с когтистыми пальцами, и мастер Синанджу неспешно указал на стоявший между ними чемоданчик Смита.
Глава КЮРЕ взглянул в указанном направлении: чемоданчик стоял там, куда он сам его поставил, однако с одной его стороны едва заметно дымилась дырочка от пули. Горячий свинец пронзил кожаную обивку и был остановлен пуленепробиваемым слоем кевлара.
– Невероятно! – выдохнул Смит. Значит, Чиун загородился от пули именно его чемоданчиком, да так быстро, что человеческий глаз не уловил никакого движения.
– Чего уж там, – снисходительно произнес мастер.
Харолд В. Смит заставил себя сконцентрироваться.
– Я хочу знать правду, – проговорил он.
– Какую правду?
– Мастер Чиун, Америка хорошо вам платила.
– Не спорю.
– Если дело в деньгах, я постараюсь сделать все, что в моих силах, хотя ничего обещать не могу, – сказал Смит.
– Дело не в деньгах. Работа по контракту требует усилий не одного, а двух мастеров Синанджу. Раньше такого не бывало, мастера всегда прикрывали его «ночные тигры». Но мне на долю выпало работать на такого клиента, который уговорил меня обучить ассасина из своей страны. И я взялся за дело, потому что у меня не было выбора. Время и силы, отданные ученику, потрачены впустую. Замены ему я нигде не нашел...
– Значит, Римо решил действовать в одиночку?
– Римо решил вести растительный образ жизни, распрощавшись с судьбой ассасина. Он принял твердое решение, и никто теперь его не отговорит.
– Где он сейчас? – перебил старика Смит.
– Не спрашивайте, не скажу.
– Ты что, боишься конкуренции?
– Страх мне неведом. То, что я чувствую, похоже на сердцевину персика – такое же жесткое и горькое. Во мне прочно угнездилась скорбь, ибо я, оказывается, воспитал такого ученика, который попрал свое предназначение.
– Неужели Римо навсегда решил выйти из игры?
– Это я должен выйти из игры! Я жажду удалиться от дел и спокойно провести остаток жизни в своей деревне, наблюдая оттуда за самостоятельной работой своего ученика. Я отдал ему все свои силы и что же получил взамен? Он меня бросил!
– Опять?
Чиун горестно сгорбился.
– Меня выбросили за ненадобностью, – прошептал он.
– Выбросили?
– Прежде, я слышал, в этой стране был распространен такой обычай – выгонять из дому ставших недееспособными стариков.