У каждого из нас была своя история, свои мечты, свои желания, и своя семья, к которой все хотели вернуться. Даже у того парня в очках, с аптечкой в рюкзаке, который был молчалив всегда, даже в детстве, рассказал о многом. Так мы поделились самым ценным, что было у нас, даже показали фотографии тех, кто нас ждал по ту сторону баррикад. И только одному некуда было возвращаться. Но это не значит, что ему некуда было возвращаться. Командир подбодрил его своей историей о семье, и сказал, что теперь семья здесь мы. И он воспрял духом.
И вот спустилась ночь. За пределами нашего укрытия все также была тишина. Как будто бы война закончилась. Но мы то знали, что любое затишье всегда обернется громом. Ведь так было несколько раз. Сколько длится уже эта война – неизвестно. Сколько лет мы ее ведем? И ради того – чтобы победить. И сегодня все зависело от нас. Прорвемся ли мы к своим баррикадам или же нет.
Мы покинули разбитое здание, перемещаясь тенями. Мы двинулись к большому ангару, возвышавшемуся в противоположной стороне города. Он был очень похожим на наш, также окруженный сетчатой изгородью с колючей проволокой. Территория освещалась светом прожекторов.
Мы аккуратно вырезали лаз в одном месте изгороди, пробравшись на объект. Перемещаясь так, чтобы прожектора нас не заметили, мы приближались все ближе к ангару. Как только мы оказались у стенки ангара, сзади меня раздался стрекот автомата. Мне на плечо опустилась рука нашего медика, а затем он упал на землю. Несколько пуль пронзило его тело, но он все же закрыл меня от света прожектора собой. Командир бросил гранату на вышку, взорвав ее вместе с прожектором. А я до сих пор стоял и смотрел на тело своего друга. В моих мыслях проплывали радостные и грустные события, объединившие нас в прошлом. Но командир схватил меня за руку, мы побежали вдоль стены ангара. Тем временем взвыла сигнализация, и к ангару стала стекаться вся мощь противника.
Мы забежали в ангар. С командиром мы стали запирать дверь, как вдруг, в нее врезалось несколько ракет, выпущенных солдатами. Мы отлетели в стороны, но не были ранены. Я лежал на земле. У меня двоилось в глазах. Я увидел, как на моих глазах, пронизанный шквалом пуль, пал еще один мой друг. А ведь мы вместе в детстве были очень дружны, и хоть он и был себе на уме, но все же никогда не оставлял других в беде. В его глазах, пока он падал, я увидел отражение его семьи, и что они теперь останутся одни, без него. Меня стал оттаскивать еще один друг, командир же отстреливался, давая возможность сделать это. Я видел, как выбегающие на свет люди падали под выстрелами командира наземь. Но я замечал и еще кое-что. Я видел, как что-то мимолетное, подобно воспоминаниям, отлетало от них, исчезая в темноте. Я думал, что это от того, что меня контузило, но нет. Я даже слышал голоса. Голоса тех, кто умирал. Это было как будто последнее желание, которое теперь никогда не будет исполнено. Оно было наполнено грустью.
Я поднялся на ноги, и мы с другом побежали к бронированному джипу с турелью наверху. Командир выхватил из ящика ракету, зарядив ею в дыру на входе. Раздался взрыв. В охваченный огнем проход стала забегать пехота. Мы с другом сели в джип, я высунулся сверху, поворачивая турель в сторону врагов. Сбоку раздался взрыв, и из-за ящиков вылетел командир, упав наземь. На его окровавленном лице была печаль, он потянулся к нам рукой, прежде чем его голову пробило несколько пуль от автомата. И здесь я тоже увидел, как обрывок воспоминания, исчез в темноте.
Схватив за ручки оружия, я стал стрелять большим пулеметом по пехоте, разнося все в клочья. Моя злость кипела во мне. Друг завел джип, и потихонечку надавил на педаль газа. Джип потихонечку стал выкатываться к входу в ангар, а я расстреливал врагов. И с каждым падающим телом я видел мимолетное воспоминание, как и голос, звучавший у меня в голове. Я всех их слышал, их последние желания. Все они хотели вернуться назад, домой, к своей семье, что ждали их там, за баррикадами. Но оружие, что держал я в руках, не дало им этого сделать. Я расстрелял их всех. А когда патроны закончились, я продолжал давить на курок, сидя весь в слезах. Каждый выстрел эхом отдавался в моем сердце. Почему мы воюем? Ради чего идет эта война? И почему я вижу эти видения? Ведь они наши враги. Они не проявляют к нам милосердия. Но они такие же, как и я. У них есть семьи, родные, те, кто ждет их по ту сторону баррикад.
Многие из тех, кого я расстрелял сегодня, были моими друзьями. Почему так жестока война? Ведь раньше мы все играли вместе во дворе? Почему так?