— Я у ручья, в кустах схоронился. Когда янки все огневые точки подавили, к дороге спустились. И маршем, быстро к нашему лагерю двинули. Своих только забрали. Раненных не добивали, — скороговоркой говорил Саня, — а здорово ты этого пиндоса уделал, Денис! Прямо в упор. Плохо, что второй тебя гранатой. Это ты в рубашке родился, Денис. Прям под ногами рвануло, а ты царапинами отделался, осколками тока посекло сильно.
Теперь я и сам заметил длинные рваные раны на своем теле. Лицо — сплошной синяк. Но живой.
К вечеру собрались все кто выжил на этой бойне. Всего человек десять легко раненные. Другим повезло меньше. До сих пор не хочется думать о тех бойцах кто получил тяжелые ранения. Из рассказов выживших нарисовалась картина боя.
Первыми погибли дозорные. Их просто перестреляли из снайперских винтовок. Потом, подкравшись к нашим секретам и огневым точкам, Рейнджеры хладнокровно вырезали всех. Но всё же, как с бандой Рябого у них не вышло. Кроме того пиндоса, что расстрелял я, еще пятерых убитых спецназовцы забрали с собой. Меня и еще нескольких раненых отправили в Дубовое.
Хозяйка, приютившая меня, пожилая женщина и ее рослая не по годам внучка, выходили, залечили мои раны. Но только на теле. Душа по-прежнему саднила. Я чувствовал огромную усталость от жизни. Уже ничего не хотелось. Ни жить, ни бороться.
Из вечерних бабских разговоров я узнал, что Рейнджеры взяли в плен Сергея Петровича и еще семьи командиров Сопротивления. Тех, офицеров кто остался на свободе. Что, впрочем, было их ошибкой.
Глава 18. Освобождение
Пока я месяц валялся в Дубовом, только один раз меня навещали люди из Сопротивления. То есть всего один человек, начальник штаба отряда. Бывший начальник штаба… Разбитого отряда. В прошлом, майор РА Александр Иванович Объедков. Пожилой лысеющий, но еще крепкий мужчина. Он очень уважительно ко мне отнесся, несмотря на мой юный возраст. Рассказал, что спецы увели его жену и 1,5 годовалую дочку. Что Витя спасся благодаря предусмотрительности Сергея Петровича. Который, в последний момент дал распоряжение провести компьютерщика в совсем другое место, от намеченного. Американцы просто не нашли его. И что уже неделю как никто не видел Рейнджеров в околотке. Видимо справившись со своей задачей, спецы были перекинуты в другой район. Пленных американцы держали на одном из градообразующих заводов. Видимо как гарантию от возобновления деятельности Сопротивления. Ведь не всех перебили Рейнджеры. Да и оружия у Сопротивления было напрятано достаточно.
Постепенно пустота в душе сменилась жгучей ненавистью. У меня никого нет! И виноваты в этом захватчики, американцы.
Мама исчезла в первый год интервенции. Скорее всего погибла, как и большинство горожан. Я запрещал себе думать о ней, чтобы не расплакаться как ребенок. Тетя Оля и Паша, возможно живы, я ничего не знаю о них. Из-за проклятых американцев я вынужден скрываться по лесам, вечно убегать. В свой родной город попасть не могу.
Сам-то не понятно каким чудом остался жив. Теперь я не видел другого занятия для себя, кроме как мстить, убивать и убивать американцев. Как того Рейнджера. В упор. И смотреть, как он будет комично дергаться и трястись, пробиваемый моими пулями. Наверное, тому парню было столько же лет, сколько и мне.
Когда мои раны немного затянулись, я побрел в Невельское. Теперь, под боком у американцев, собрались остатки отряда. Четверо старших командиров, среди них самым молодым был мой старый знакомый Костя Глумов. Всех вместе набралось человек двадцать.
Главная задача перед нами вызволить пленных женщин, детей и конечно Сергея Петровича. Мне стало смешно, как горстка потрепанных вояк может победить подготовленную регулярную армию США. Даже если бы сейчас в нашем распоряжении были те танки, что я нашел у рудника, вряд ли бы мы одолели янки на их территории.
Как-то странно было думать, что город, в котором я вырос, теперь вражеская территория. Простить пиндосам все?! Невозможно. Даже если бы я остался один и то наверное взял бы «снайперку» и подался к американской базе отстреливать пиндосов по одному, пока самого не замочат.
В общем, теперь я с бойцами жил в Невельском. Работал как обычный крестьянин. Охотился, рыбачил. Когда подошел срок, вместе со всеми деревенскими убирал урожай картошки на общем поле. Лишь изредка по распоряжению кого-нибудь из командиров ходил в соседние хутора с сообщением или с посылкой.
Поздней осенью в Невельское явился эмиссар американского гарнизона. В полной боевой экипировке: каске, бронежилете. Офицер вышел из Хаммера в окружении трех пехотинцев. Несмотря на то, что Сопротивление практически перестало существовать несколько месяцев назад, этот высокопоставленный пиндос дрожит как заяц на нашей земле. Практически весь день эмиссар не высовывался из дома старосты. В то время как полицейские грузили в армейские фургоны картошку, живых животных и другие съестные припасы. В Невельское эмиссар приезжал раз в полгода, выгребал общественный амбар для нужд гарнизона и полиции (карателей). Наверняка те, кто будут кушать наш хлеб, участвовали в нападении на Озерцы и Каратай. Я должен теперь терпеть унижение, вместо того, чтобы всадить очередь в наглую рожу эмиссара.