— Ну что ж, будем изворачиваться. Попробуем сделать «внутренний заем», — произнес он вслух и вновь склонился к бумагам, разложенным на столе.
Несомненно, главный удар должен быть нанесен в то место, где позиции австро-венгерцев выдаются в виде языка. Здесь наша пехота во время атаки будет наиболее ограждена от флангового огня, так как, строго говоря, флангов здесь и нет. Начальник артиллерии провел на плане местности четыре жирных линии. Этим он разделил фронт прорыва на три участка: два второстепенных по бокам и один — главный — в середине, против самого «языка».
Начальник артиллерии углубился в математические расчеты. Исписав цифрами несколько страниц, он положил, наконец, карандаш и удовлетворенно вздохнул. Он нашел способ сделать «внутренний заем». На обоих второстепенных участках он расположит всего сорок орудий. Эта артиллерия должна только поддерживать действия средней группы и в первый период боя мешать противнику подтянуть к месту главного прорыва свои силы с соседних позиций. Против самого же «языка» надо будет сосредоточить все сто шестьдесят остальных орудий. Таким образом, на коротком участке в три километра должна действовать огромная масса артиллерии. Плотность станет очень большой: одно орудие придется на восемнадцать метров.
— Не хуже, чем у французов, — опять громко сказал начальник артиллерии.
Сидевший в углу писарь молча покосился в его сторону…
В штаб привели перебежчика. Здесь было уже много народа, когда вошел начальник артиллерии. Все разглядывали перебежчика. Он стоял посреди комнаты, худой, с петушьими ногами и безусым лицом. Он смотрел на всех испуганными глазами и, очевидно, ждал, что сейчас с ним начнут делать что-нибудь ужасное. Когда начался допрос, перебежчик чрезвычайно обрадовался и с большой охотой отвечал на вопросы, задаваемые переводчиком.
Он кадет первой роты двадцать третьего ландштурм-батальона. Зовут его Ивановичем: Душан Иванович. Его часть стоит недалеко от желтого поля. Он бежал из полевого караула. Сколько их всего — он не знает. Солдат много, есть венгерцы, австрийцы, есть и немцы. Среди офицеров много немцев.
— Спросите, где у них стоят батареи, — сказал начальник артиллерии.
У перебежчика вновь сделалось испуганное лицо. Он этого не знает. Сейчас его заподозрят, что он все скрывает. Хотя, впрочем, вспомнил. Он недавно ездил со своим командиром в штаб, на винокуренный завод, и видел, как в стороне от дороги, около пересечения двух ручьев, устанавливали орудия.
Начальник артиллерии записал что-то в своем блокноте.
— Как укреплены позиции? — спросил он у переводчика.
Перебежчик оживился. Здесь он может блеснуть своими знаниями. Им будут довольны. Его отправят в тыл. Позиция состоит из трех укрепленных линий. Вторая расположена за первой в ста шагах, а третья — в пятистах шагах. В первой линии идет сначала один окоп, а за ним, на расстоянии десяти шагов, еще окоп.
— Какой глубины окопы? — спросил начальник артиллерии.
— Полтора метра будет. Мне вот так, — и перебежчик указал до подбородка, — и еще бруствер, — и кадет провел ладонью над своей головой. — У второй линии бруствер больше метра.
«Двухярусная оборона», — записал начальник артиллерии в блокноте.
Штабной офицер продолжал допрос. Перебежчик подробно описывал позиции своих войск. Перед первой линией построены искусственные препятствия: полоса проволочных заграждений из четырех рядов кольев, затем два ряда; проволоки, по которой пущен сильный ток. Далее идет полоса из девяти рядов кольев и засека из толстых срубленных деревьев. Перед засекой вырыты окопы для полевых караулов; они защищены в свою очередь четырьмя рядами колючей проволоки. Полевые караулы имеют сообщение с первой линией по специальным ходам, прорытым под проволокой…
«…Да, придется нашим артиллеристам основательно поработать», — думал начальник артиллерии, возвращаясь домой.
По ночам работали саперные команды. Они приходили в те места, где артиллеристы-разведчики вбили свои колышки с номерами.
Они подбирались к этим местам, прорывая в земле специальные ходы. Затем рыли узкие, глубокие ямы, в которых могло укрыться несколько человек. Укрепляли их бревнами, мешками с землей, иногда настилали сверху досками и забрасывали дерном или ветками.
Все это делалось с величайшей осторожностью. Комендантские помощники следили за скрытностью работ. Было строго запрещено ходить поверх ходов, разводить огонь, сваливать материал для построек открыто в кучи. Перед восходом солнца все работы прекращались.