Но крупнейшим литературным событием этого Бремени, событием международного значения является выход в 1916 году книги Анри Барбюса «В огне».
В романе «В огне», который очень положительно был оценен Лениным, мы найдем, суровую реалистическую правду о военном аде траншей. Барбюс не дает никаких иллюзий военной славы и сентиментального пацифизма во имя отвлеченной гуманности. Символ этой войны, как рисует ее Барбюс, не верещагинская пирамида черепов, а груда наваленных трупов в разных стадиях разложения, развороченных внутренностей. И все это затоптано в грязь ногами новых, тут же падающих жертв. Существование живых людей на войне ничем не отличается от положения неубранных мертвецов. Но Барбюс еще не знает выхода из этого ада войны. Его книга еще остается в пределах военного кошмара, пока не явился «La lueur dans l’abyme» («Свет из бездны»), пока не создался роман «Ясность» (1919 г.), который говорит о просвещении мятущегося сознания благодаря свету Великой социалистической революции.
Здесь — повесть о незаметном мелком человеке, который благодаря страшным испытаниям войны начинает размышлять и постепенно приходит к пониманию подлинного социального устройства (вернее, неустройства) мира. И он делает вывод, что этот мир и самого себя надо революционно преобразить на новой основе. Барбюс, вступив в 1923 году в компартию, становится одним из мужественнейших поборников пересоздания мира. В ряде своих выступлений он поднимает голос против организаторов новой войны. Он принимает активное участие в организации в 1932 году Амстердамского антивоенного конгресса и прошедшего с громадным успехом летом 1935 года Парижского конгресса писателей в защиту культуры. Вся борьба Барбюса логически была заострена прежде всего против застрельщиков и организаторов новых империалистических войн.
Он и умер на этом боевом посту, отдав все свои силы борьбе против войны, защите своего нового социалистического отечества, которое одно лишь обеспечивает человечеству прекращение страшных войн.
Из французских писателей, повествовавших о войне и выросших на ее испытаниях, следует отметить поэта Марселя Мартине. Несмотря на то, что он не был на фронте, он сумел понять подлинный хищнический смысл затеянной капиталистами бойни. В сборнике «Les temps maudits» («Проклятые годы»), изданном по условиям военной цензуры в Швейцарии, поэт охвачен чувством революционного гнева к инициаторам войны и братской любви к своим классовым друзьям за рубежом. Стихи Мартине, подобно книгам Барбюса, имели большое значение в развитии классовой солидарности между литераторами, разделенными фронтами. Недаром немецкий поэт-гуманист Карл Оттен пишет послание Мартине, которое он начинает следующими словами:
Из наиболее значительных произведений послевоенной немецкой литературы следует отметить роман «Человек — добр» писателя-экспрессиониста Леонарда Франка. Это произведение идет под знаком пацифистской иллюзии о возможности путем доброй волн улучшить человеческую основу и увести людей с полей брани.
Самый заголовок романа вскрывает его направленность. Здесь тезис о том, что мораль, альтруизм и являются подлинной сущностью человека. Социальные условия плохи — да, но стоит человеку (абстрактному — и буржуа, и пролетарию) осознать религиозные основы своей совести, и человечество избежит войны и кровопролитий.
Не останавливаясь сейчас на ряде произведений немецкой литературы подобного характера, все же отметим пацифистскую книгу Ремарка «На Западном фронте — без перемен». На первый взгляд кажется, что книга Ремарка не ставит никаких проблем, не хочет разрешить какие-либо вопросы, что она лишь бесхитростно повествует о переживании человека, девятнадцатилетнего юноши, на фронте. Но Ремарк умно и тонко применяет свое оружие, пользуется ядом религиозно-пацифистской проповеди. «Да, — говорит писатель, — война ужасна» — вот бесстрастное свидетельство юноши, который за четыре года окопной жизни стал стариком и умер от случайной пули в октябре 1928 года. И он погиб в то время, когда мир стал уже почти реальным фактом, когда главное командование, уже уставшее от ежедневного выдумывания побед и отступлений «на заранее заготовленные позиции», ограничивалось трафаретным «на Западном фронте — без перемен». Но кто виноват в этом ужасе? — никто, нет виновных. Война — вне возможностей и воли отдельных людей, война стихийна.