— Об этом надо спросить у ротного.
Я опять обозлился.
— Вы хотите провести рекогносцировку? — спросил лейтенант Эгер. Он предостерег меня: я ни в коем случае не должен поступать опрометчиво и должен смотреть под ноги, чтоб не споткнуться ненароком и не выдать всех нас. Мне надлежит взять с собой двух человек, но мы должны идти на расстоянии друг от друга. Он все говорил и никак не мог кончить и, верно, не меньше получаса все давал мне полезные советы. К этому времени мой план уже изрядно мне осточертел. Не дети же мы? Больше никогда носа никуда не суну — разве что втайне от лейтенанта.
Я выполз из его землянки. Воздух был чист, и луна стояла уже низко над лесом позади нас. Я обсудил план рекогносцировки с Зейделем и еще с одним, но ни словом не обмолвился о том, что говорил лейтенант. Тем временем луна зашла.
Один из часовых подал знак:
— Шш!
— Что случилось? — зашептал я.
— Там, впереди, что-то движется.
Я пристально вглядывался во мрак, и мне тоже показалось, что впереди что-то темнеет. Может, там французский дозор?
— Стреляй, если снова зашевелится! — сказал я.
Мне стало не по себе. С ружьем наизготовку, очень осторожно мы выползли из траншеи. Черное впереди сделалось более рельефным и на диво тонким. Оказалось, это — столб. Рядом торчало из земли еще несколько таких же, перетянутых проволокой.
Мы должны были держаться середины левого края, так как в прошлую атаку шли оттуда — со стороны левого фланга. Мне вспомнились очертания группы деревьев, которые я видел на фоне неба, это-то место я и решил отыскать перво-наперво.
Мы тихо двинулись вперед. Трава была мокрой и почти не шуршала. Я сказал другим, чтоб не размахивали руками, так как в темноте этим легко себя выдать.
На земле что-то темнело. Я остановился в неуверенности; судя по расстоянию это мог быть и пост подслушивания.
— Стой, кто идет? — раздался шепот.
— Дозор третьей роты. — Я подошел к ним. — Скажите тем, кто вас сменит, что мы пойдем вперед, и будьте поосторожней с оружием.
Мы пошли дальше. Верхушки деревьев на краю леса уже отчетливее вырисовывались на фоне неба. Я нагнулся и пополз. Похоже, впереди что-то есть. Я продвигался очень медленно. То, что виднелось впереди, казалось слишком плоским для человека. Я находился за два шага от него. Что-то неестественно черное. Я протянул руку и пощупал. Оказалось, это одеяло, а под ним — ранец.
Вдруг я учуял какой-то запах. Ветер дул слева. Мы поползли туда. Проступали очертания каких-то предметов. Это были трупы. Пока остальные занимались убитыми, я искал глазами мою группу деревьев. Она должна бы находиться левее. И мы продвинулись влево, оставаясь на одной линии с убитыми. Гартман должен лежать немного дальше, впереди.
Я пополз чуть вперед и увидел в стороне одинокий труп. Это мог быть он. Но очертания деревьев выглядели иначе, чем в ту ночь.
Может, память подвела?
Я шепнул Зейделю:
— Я поползу вперед. А вы еще поищите здесь.
Приблизившись, я увидел, что лежит француз. Он уже смердил. Мундир на нем был разорван. Видно, его успели обыскать. Я поглядел по сторонам. Увидел еще одного. И это был Гартман. Я обшарил его карманы. Пусто. Но сумка для хлеба и ранец остались при нем. Чтобы снять их, я перекатил его на спину. Может, в ранце найдутся какие-нибудь личные вещи. Я пополз назад, таща за собой ранец и сумку.
Мы повернули обратно. Я ввалился в землянку лейтенанта Эгера.
Он спал. Я отдал ему изъятые документы.
— Фу, какая вонь, однако!
Внезапно справа от нас невдалеке разорвалось несколько снарядов.
Из-за леса ничего нельзя было разглядеть. Разрывы артиллерийского огня гремели, не прекращаясь. Мы стояли и прислушивались. Стлался негустой туман. И вдруг — у меня аж мурашки побежали по телу — словно бы зарычало какое-то животное. Или мне почудилось? Трещали ружейные выстрелы. Несколько пуль просвистело над нами.
— Меня ранило, — сказал один.
— Куда?
Он схватился за грудь и вытащил пулю, которая не проникла глубоко, потому что была уже на излете.
Ружейная стрельба стала затихать, артиллерийский огонь — тоже, и вскоре наступила тишина.
— Что это было? — пробормотал кто-то.
Мы залезли в наше логово. Я прислонился к стене. А ноги вытянуть не мог, потому что кто-то улегся поперек.
— Не наступи мне на мордуленцию! — раздался чей-то голос.
— А ты не подставляй ее мне под ноги.