— Попрошу для вас.
Я пошел налево по крутому склону.
Сс-крэмм! — пронеслось прямо надо мной в низину. Здесь лес стоял еще почти целехонек.
Справа находился нужник с косо снесенной снарядом крышей. Я вошел и присел. Никакой бумаги кроме писчей у меня при себе не было, и я стал оглядываться, ища чего-нибудь подходящего. Тут я увидел голую ногу, торчавшую справа из кучи щебня. Нога отливала желтизной.
Шш-парр! Шрр-крэпп!
Я устремился дальше. Лес поредел. Здесь, справа на крутом склоне, были окопы — с одеялами, ранцами, противогазами. Слева, возле большой кучи щебня, я увидел голову в стальной каске. Часовой удивленно смотрел на меня.
— Где находится господин лейтенант?
— Здесь!
Я спрыгнул в узкий проход. Там была лестница.
Раммс!
Кто-то прошептал из темноты:
— Ну шуми, господин лейтенант спит!
Глаза постепенно привыкали к полумраку.
— Передашь господину лейтенанту, что нам нужен бинокль и что в окопе, кажется, один ранен.
Грохот не прекращался. Я сел и стал ждать, когда наступит передышка. Но беспокойство одолевало меня — ведь я никому не сказал, куда ушел. Я выскочил из щели и припустился по склону. Здесь было тише. Я замедлил шаг. В одном месте была натянута в несколько рядов колючая проволока. Я осторожно пробрался через нее и увидел на земле кисть руки. Она лежала на земле — почерневшая, словно с нее содрали кожу. Маленькие черные жуки копошились на ней. Я наклонился: может, узнаю — чья? Нет, я не мог признать.
Перед своим блиндажом я встретил одного из пулеметчиков Шаца. Похоже, он поджидал меня.
— Ты можешь обрисовать нам обстановку? Шац ничего не говорит. И кому мы здесь, собственно, подчиняемся?
— В том-то и дело, что мне!
— Послушай, обговори все с нами! Этот Шац не имеет никакого представления о пулемете. Он только недавно прибыл из тылового района, и наш командир роты вроде бы даже не знает, что это за тип.
— Я охотно вас проинструктирую. Но для этого вы должны прийти ко мне. Я не могу забрать вас у Шаца, так как он старше меня по службе.
— Старше по службе! Он лентяй и трус! Нам нужен порядочный командир, это все говорят!
Я снова лег спать. Но вскоре пришли оба командира пулеметных расчетов. Я снова поднялся. Скорее бы начали атаку французы и нас бы сменили! Долго такое не выдержишь.
Когда стало смеркаться, заговорили и наши орудия. Я пошел с секретами вперед на луг. Светила луна. В воронках от снарядов залегли глубокие тени. В одной воронке лежал солдат с винтовкой наизготовку.
— Секрет уже выдвинут вперед? — спросил я шепотом.
— Нет.
Мы пошли туда. Солдат был мертв.
Чуть дальше в воронке сидели двое, прислонившись к стенке, тоже мертвые.
Я разместил секреты в воронках и пошел в овраг. Бранд стоял возле своего окопчика; его трясло.
— Что с тобой?
— Не знаю. Вот уж который день так.
— Здесь ранило кого-нибудь?
— В следующем окопе двоих. Они уже ушли.
Я пошел к Вейкерту. Он сидел наверху у своего окопчика и смотрел на меня полными ужаса глазами.
— Скоро ли нас сменят? Я просидел здесь целый день и не мог спать.
— Дать тебе что-нибудь почитать на день?
— Нет, у меня есть псалмы. Ничего другого я читать не могу.
Я промолчал. Как же он изменился. Белые глазные яблоки резко выделялись на потемневшем лице.
— Нам нужно выставить секреты! — сказал я.
Он вылез из окопчика и привел двоих. Мы осторожно пошли по оврагу вперед. Сначала был небольшой подъем, потом овраг стал уходить вправо, где, наводя ужас, чернел лес. Я разместил постовых в воронках, расположенных близко одна от другой, и пошел с Израелем и Вейкертом еще дальше, чтобы посмотреть, что там.
На земле валялось много трупов.
Овраг становился все темнее и мрачнее.
Убитых стало еще больше.
Слева стояли три низенькие деревянные будки. Я послал Израеля туда, а сам стал всматриваться в темный лес, находившийся всего в нескольких шагах от нас. Отовсюду несло вонью.
— Одни только трупы, — прошептал Израель.
— Не боитесь идти дальше?
— Нет, — все так же шепотом ответил Израель.
Мы двинулись крадучись, винтовки наизготовку. Впереди показался просвет. Справа начинался подъем наверх. Мне стало не по себе. Я оглянулся на Вейкерта. У него с собой была только ракетница.
— Иди назад! — шепнул я.
Мы вдвоем осторожно продвигались по левому краю леса к прогалине. Перед нами открылся луг; в лунном свете на нем белели воронки.