Чувствую себя настоящей падшей дьяволицей, путаясь пальцами в его волосах, притягивая к себе его лицо, ища его нежные, но настойчивые губы. Кажется, что вся моя кожа сгорает на теле, в тех местах, где касаются его руки. Кажется, что и сама я стала ночным мотыльком, сгорающим на ярком свете, который дарил мне он. Но свет ли это? Или же его вечная тьма, в которую он все глубже топит меня.
Задыхаюсь от нехватки воздуха и исступления, от желания и невозможности остановиться. Клаус сжимает руками мои бедра, комкая и местами разрывая на мне несколько слоев ткани платья. От его грубой хватки на теле без сомнений останутся синяки, но сейчас я желала, чтобы он причинил мне еще большую боль. Боль, заставившую меня прийти в себя хоть ненадолго, вспомнить хотя бы на миг, кто рядом со мной. Шершавая стена за спиной сильно карябает не скрытые платьем плечи, отчего с губ срывается невольный стон, но я сама не могу понять, было ли это от боли, или же от безудержного желания.
Внезапно Клаус немного отрывается от моих губ и нежной кожи. Тяжело дыша, он смотрит на довольно выразительную ссадину, образовавшуюся на плече возле шеи. Яркая капелька крови скользнула из ранки к белоснежному кружеву платья, тут же окрашивая его в грязно-алый цвет. Медленно Клаус опускает меня на пол, пытаясь прийти в себя, стараясь не смотреть на пульсирующую жилку на моей шее. В отличие от него, мне нужно обладать гораздо большим самоконтролем, чтобы остановить эту сумасшедшую ночь. Механически беру его ладонь в свою и провожу ею по своей коже на шее. Отбрасываю волосы на одно плечо, открывая ту самую венку, пульсацию крови в которой сейчас слышу даже я.
— Не надо, Кэролайн… — шепчет Клаус, уже дотрагиваясь губами моего плеча, прокладывая дорожку нежных поцелуев выше. — Это слишком больно и опасно для тебя…
— Значит, это именно то, что сейчас нужно мне… — шепчу я в ответ, находя его губы своими.
Резко Клаус снова подхватывает меня за бедра, сильным рывком прижимая к стене, одновременно с этим пробивая кожу на шее клыками. Горячая алая кровь тонкими струями хлынула из раны, нещадно пачкая все мое платье, стекая по плечам, пробегая по складкам ткани и глухим стуком капая на пол. Голова закружилась от подобного вторжения в мое тело, но эйфория от происходящего приятной истомой расходилась по всему моему существу. Через несколько секунд я почувствовала, что еще немного и сознание покинет меня, но Клаус отрывается от моего плеча, тут же накрывая мой рот поцелуем. Чувствую металлический привкус собственной крови, но, как ни странно, он кажется мне приятен.
Земля кружится у меня перед глазами, когда Клаус распахивает двери одной из ближайших комнат. Он не опуская меня на ноги, заходит внутрь, захлопнув за собой дверь. В комнате слишком темно, но я успеваю рассмотреть массивный деревянный стол, перед тем как оказываюсь на его поверхности. Немного отстранившись от меня, Клаус снимает с себя рубашку, практически одновременно освобождая меня от длинного пышного платья. Мою нижнюю юбку он собирает складками на талии, отчего белоснежная ткань простынью расстилается по столу. Я не могу терпеть уже эту истязающую пытку, желая, наконец, ощутить его рядом, слишком близко, непростительно близко… Оказывается так необходимо было чувствовать его, желать его, отзываться на эту опасную и невозможно желанную ласку. Все эти чувства, все эмоции зарождались на тонкой грани между ненавистью и желанием принадлежать ему. Дыхание сбилось, а затем, как мне показалось, просто остановилось, когда Клаус вошел в меня. Все барьеры между нами стерлись в этот момент, все стереотипы разбились об эту гладкую поверхность стола, по которой так легко и приятно скользила я, от резких, но до боли приятных толчков внутри меня. Сейчас я принадлежала ему… Полностью, без остатка… Вопреки тому, что он рушил жизни невинных… Рушил мою жизнь… Вопреки всем вампирам и оборотням, вступающим в кровавые битвы, я желала только одного — пресытиться им, жить им сейчас, быть допущенной к его темноте, наслаждаться его адом, подаренным мне…
Позже, когда порхание бабочек в моем животе немного утихло, а я смогла, наконец, возобновить полностью свои умственные способности, я наконец-таки ощутила сильно саднящую боль в шее. Дотронувшись рукой и поморщившись, я снова откинулась на прохладную поверхность стола, поняв что все силы покинули меня, оставив мое ватное тело постепенно приходить в себя.
— Больно? — от Клауса не прошел незамеченным мой жест. Майклсон облокотившись на стол, был рядом, кидая на меня какой-то непривычный нежный взгляд.
— Немного… — шепчу я пересохшими губами.