— Сейчас все уладим, если ты, конечно, не хочешь ходить в затянутых под горло платьях. — усмехается Клаус, беря из тумбочки стола нож для бумаги и сразу же разрезая им свое запястье. — Не бойся, я думаю, тебе это тоже должно понравиться. В конце концов, будет несправедливо не попробовать моей крови, когда позволила мне пить свою.
Хмурясь, я разглядываю выступившие капельки крови на его запястье, но не спрашивая моего позволения, Клаус прижимает руку к моим губам, заставляя проглотить несколько капель своей крови. Странно, но его кровь показалась мне какой-то особенной, не отдающей металлом, или же солью… Спустя несколько минут у меня снова начала кружиться голова, но в теле ощущалась непонятная легкость.
— Твоя кровь похожа на виски моего отца… — ухмыляюсь я, но тут же сажусь на столе, вспомнив что-то очень важное для меня. Отец… Прости… Прости, я снова предаю тебя…
Я спрыгиваю со стола, едва держась на подгибающихся ногах.
— Не спеши ты так! — Клаус за руку возвращает меня к столу, позволяя мне облокотиться на него.
Несмотря на легкость, вызванную кровью вампира, на душе у меня лежал неподъемный груз, который сейчас, казалось, просто раздавит меня.
— Ты… — я поворачиваюсь к Клаусу, подсев к нему еще ближе. — Ты позволишь мне проводить время в саду?
— В саду? — переспрашивает Клаус, жеманно улыбнувшись. — С садовником? Нет.
— Не с садовником! — я склоняюсь к его шее, едва заметно касаясь ее губами. — Мне просто нравится этот сад! Там так спокойно и уютно… Пожалуйста, не лишай меня возможности бывать там.
Клаус тоже поворачивает ко мне лицо, коснувшись моих губ легким быстрым поцелуем.
— Ты можешь выходить в сад когда захочешь… — отвечает он, улыбнувшись уголками губ. — Но чтобы я и близко не видел тебя с этим простолюдином!
Интересно, он заметил мой излишне довольный блеск в глазах?…
Чтобы не было со мной… Чтобы не произошло в этом доме… Знай, отец, я не подведу тебя! Твоя смерть будет оправданной! Пусть я потеряю себя навсегда, но я еще обязательно вымою крест на твоей могиле кровью твоего убийцы! Ради этого я наступлю на горло собственной гордости, положу свою жизнь на алтарь вечной войны разных, как ночь и день, рас.
Глава 16
Ревновать, нельзя помиловать
Подол платья быстро промокает от утренней росы, когда я брожу между высоких кустарников, обрамляющих каждую тропинку сада. На вид моя ни чем не примечательная утренняя прогулка в саду, заставляет меня усиленно напрягать слух и зрение. Постоянно озираясь вокруг, я ищу Тайлера. Узнай о моих намерениях хоть кто-то — мне не избежать наказания, ведь Клаус четко дал мне понять, что не допустит моего общения с садовником. Но самая большая моя тайна — это мотивы нашего общения. Ни одна живая душа не должна знать о них, иначе в ту же секунду полетят головы. Безусловно, я рискую, продолжая искать встречи с Тайлером, но этот риск может быть оправдан. Если стая, к которой принадлежит лже-садовник, достаточно сильна, объединив наши силы, мы сможем противостоять вампирам. Разве это не стимул двигаться дальше? Свобода моего народа, дань имени отцу, избавление всей расы, к которой я принадлежу, от постоянных нападений вампиров — разве за все это не стоит побороться?
— Тайлер! — шепотом подзываю к себе парня, который непринужденно подрезал кусты садовых роз.
— Мисс Кэролайн? — Тайлер морщится, разглядывая меня сквозь яркие лучи утреннего солнца. — Вы так рано здесь…
— Тише! — шикаю я, схватив его за руку и увлекая в дальний угол сада, где заросли садовых кустарников наиболее густы и высоки. — Мне нужно задать тебе несколько вопросов. Это касается твоей стаи.
— Нет, мисс Кэролайн! — кажется, что лицо Тайлера становится мертвенно бледным, когда я едва лишь упомянула об оборотнях. — Не здесь! Вы же знаете, что в этой дьявольской усадьбе даже стены имеют уши! Я не хочу подвергнуть вашу и свою жизнь опасности!
— Я все понимаю! — шепотом перебиваю я садовника, приблизившись к нему почти вплотную и продолжая говорить еще тише. — Только скажи, что мне делать? Как я могу связаться с вожаком твоей стаи? Что нужно для того, чтобы объединить наши силы?
Тайлер вглядывается в мои глаза, и взгляд его дрогнув, угасает, а на лице появляется некое подобие скорби.
— К сожалению, ничего, мисс… — вздыхает садовник, опуская взгляд в землю. — Находясь здесь — ничего!