Ученый на несколько секунд отвернулся, а затем снова посмотрел в лицо Мадженты - глаза его горели.
- Ты в порядке! - голос Цинна звенел редким для него эмоциональным накалом, - Они все дураки. Такие люди как ты: как мы - ты и я... Этот правильный для нас мир, мир за которым будущее, еще не настал - но скоро настанет.
Ученый говорил спутано и страстно: с верой - но без понимания смысла.
- Хаотики просто идиоты, - с уверенностью вынес вердикт ученый, - Таким людям никогда не понять тебя. Для них мир делится на “ад” и “рай”. Они не видят - иллюзии застилают их взгляды. “Райские” или “адские” - вопрос жребия...
Маджента старалась осмыслить слова ученого: “ад” и “рай” - а ведь так и есть... Хаотики поносили Мадженту из-за слухов. За преступление, которого она не совершала - ровно так же превозносили бы за подвиги - и не важно, совершенные или фальшивые.
Значит, ни для кого не важно, кто ты - и с каким мотивом совершаешь свои деяния. Важно только, что о тебе говорят другие... - заключила Маджента. Еще одна мысль, от которой не хочется жить. Пол лаборатории приковывал ритмичностью узора, пока Маджента старалась затолкать ее глубже.
На поверхности остался только звук голоса Цинна:
- Маджента, я всегда буду на твоей стороне. - ровно, с какой-то непривычной твердостью сказал ученый.
- Ты отвернешься... Как все отвернулись, - веки Мадженты опустились на глаза под грузом реальности и опыта, - ты отвернешься, когда наши мнения разойдутся. Или не захочешь меня видеть, когда мы с тобой что-то не поделим...
Маджента не закончила фразу - мало ли что можно не поделить. Не важно, что - или кого.
- Нет, Маджента, этого никогда не случится! - выпалил ученый, - Я всегда буду на твоей стороне.
Ученый не делал привычных пауз перед ответами: легкий кивок, прикрытые решительностью век глаза. Голос ровный: ученый верил в свои слова. А значит, в них можно верить.
В холодном сером глаз Циннвальдита не было холода, но были те ответы. То, что Маджента не искала, но что было необходимо в эту секунду. В секунду, когда Маджента внимательно смотрела в глаза ученого и думала: я сделаю для тебя все, что захочешь, из того, что в моих силах.
- Держи, - ученый передал настроенный чип, - Северный город, канал за рощей - он там один.
Рука Мадженты схватила чип, ноги развернулись в сторону двери- но взгляд застыл на лице ученого. Улыбка - снова одни уголки тонких губ. Маджента хотела сказать - сказать, как ей важно... Важно что? Как она чувствует... Что чувствует? Нет, слова не находились - а время неумолимо истекало. Но Маджента не хотела уходить вот так.
Губы Мадженты невесомо коснулись сухих губ Цинна. Немного твердые - словно напряжены. Маджента отстранилась. Глаза ученого округлились. Но этот взгляд стремительно изменился.
Глаза Циннвальдита закрылись, а тонкие губы потянулись за еще одним поцелуем, но, не обнаружив цели, разочарованно изогнулись.
Маджента улыбнулась Цинну. Удивление на его узком лице испарилось за несколько секунд - его заместила улыбка с печатью прошедшего удивления.
Поцелуй не из любви, а из ненависти - ненависти к себе, - думала Маджента, - ученый не понял этого - и хорошо! Не было бы иначе смысла.
Отдаленный - из другого измерения - голос Цинна выдернул из раздумий:
- Ты меня любишь? - спросил ученый. Не продолжая фразу, а начиная новую, он добавил, - Маджента.
Глаза Мадженты ретировались от пристальных серых глаз ученого: ну, зачем спрашивать такое? Когда люди спрашивают о любви - они ведь отчаянно жаждут получить совершенно определенный ответ! И получают часто - но на свой ли вопрос?
Ответ «люблю» может означать, к примеру: «я хочу чтобы ты думал, что я тебя люблю». Или «однажды я признался в своих чувствах и мне сказали нет - моя жизнь разбилась, я балансировал на грани суицида! А ты мне нравишься - не хочу чтобы и ты тоже...».
- Ты меня любишь, Маджента, - повторил вопрос ученый - на этот раз слитно.
Пауза затянулась. Маджента посмотрела на ученого, в поисках знака - любого занка. Но в знакомых острых чертах узкого лица подсказок не было.
- Да, - сказала Маджента.
Причин сказать «да» была тысяча. Во-первых, не хотелось обидеть друга. Во-вторых, - подумала Маджента, - а вернусь ли я с задания? В третьих, а что по сути любовь? Если брать общечеловеческую любовь, то мой ответ соответствует действительности: я привязана к Цинну даже больше, чем к слишком уж абстрактному “человечеству”.
Причин сказать «да» - тысяча, ответить «нет» - всего одна.
***
Стекла водонепроницаемого куба изолировали звук. На стекло беззвучно сел робот-паук. Ему не проникнуть в куб, но цепкие лапы прыгали по прозрачной крыше, покрывая невидимыми следами стекло. Паук исчезал, но вновь появлялся, не найдя бреши в кубе.