Однокрылая русалка. Маджента подняла голову. Лицо русалки ничем не запоминалось кроме каменных глаз, грустных и пустых. Мастер поленился сделать русалке зрачки. Ту же участь постигло и крыло русалки. Второе, отсутствующее, крыло должно было также состоять из металлических запчастей и шестеренок, а может вовсе и нет...
Кто-то стал справа.
Циннвальдит стоял близко. Понравившихся людей, независимо от пола и возраста, Маджента при встрече обнимала, если их не связывали официальные отношения. Электрика Койота, к примеру, Маджента обнять при встрече не решилась бы. И сейчас она засомневалась, насколько это уместно с Циннвальдитом. Ученый пах тканью футболки - и немного пылью? Сложно определить, что именно это было, но похоже на пыль. Маджента подняла голову и, заглянув в светло-серые глаза Цинна, решила обнимать.
- Потрясающе выглядишь сегодня! - невпопад сказал ученый, когда Маджента отстранилась.
- Это имеет значение? - удивилась Маджента, поленившаяся сменить полуспортивный комбинезон еще с Центра Воспоминаний.
- Даже не знаю, что и сказать... Отметил то, что вижу, - сказал Циннвальдит.
- Я - это мои действия и решения, а не проработанный внешний вид. Внешность из категории "казаться", я имею ввиду... - вслух рассуждала Маджента.
Рука Циннвальдита неопределенно дернулась - он зафиксировал ее второй и сказал:
- Не имею понятия, как отвечать на философскую тираду в ответ на дежурный комплимент... Но дай мне время - и я что-нибудь соображу! Можешь рассказывать что-то пока, - высоким, неровным голосом сказал Циннвальдит. Его интонация колебалась постоянно, независимо от содержания речи.
- А, неважно: может это я не имею понятия “дежурный комплимент”, - махнула рукой Маджента. Не догадаться, что она нравится ученому, не смогла бы даже Маджента с ее феноменально-выборочной наблюдательностью, но она заключила, что нравится Цинну не слишком сильно.
Не было же признания по гелиевому радио или, на худой конец, можно было бы влезть к ней в жилой бокс через окно с цветами... - перебирала Маджента известные ей признаки серьезных чувств.
- Пункт назначения - это здание? - спросила Маджента.
- Да, - ученый задержал взгляд.
- Тогда идем! - предложила Маджента и развернулась в сторону входа: с момента встречи с Цинном прошло минут десять, а они все еще никуда не двинулись.
Узкое здание тянулось вдаль, словно мост.
- Тэмпл нумералов задумывался как символ объединенного нового мира в те времена, когда дрейфующие города плавали косяком, - прокомментировал Цинн.
Маджента посмотрела вверх: сводчатый прямоугольный потолок высился на многие метры и сложно представить, какого размера на нем должен быть цветной барельеф. Все четыре секции лепнины легко угадывались снизу.
- И как многократно показала история, ни один мир не может длиться вечно, - продолжил ученый, - человек должен считать что-то или кого-то выше себя, а иначе сойдет с ума.
- Зачем?
Ученый проигнорировал вопрос - или действительно не услышал, и каким-то тихим разочарованным тоном он добавил:
- Да и признание современного человека вершиной эволюции отдавало бы безысходностью...
- Сюда должны наведываться вершители. Мне говорили, посвящение перед началом службы у них проходит перед толпой нумералов в Тэмпле, - сказала Маджента.
- Может посвящение тут и проходит, но вряд ли вершители бывают тут часто, - Циннвальдит отвел глаза в сторону.
- Почему бы им сюда не приходить?
- Нескольких вершителей я знаю лично и могу сказать одно: зачем тем, кто управляет своей судьбой, приходить в Тэмпл? Канализацию, куда некоторые нумералы сливают свои нереализованные мечты, чаяния и потаенные мысли? А большинство ходит посмотреть на других нумералов, которые пришли посмотреть на них, - ученый пошел вглубь здания.
Тэмпл для нумералов как гелиевое радио для хаотиков, но вывернутое наизнанку, - Маджента повернула к следующей колонне. Вот он, мир, где в храм ходят неверующие в бога, где за свободу сражаются никогда ее не знавшие...
- Я бы прежде, чем мы уйдем рассмотрел потолки, - Цинн приблизился к Мадженте, становясь почти вплотную к ее плечу.
Маджента запрокинула голову. История человечества разделилась на “до” и “после” потопа всей суши, что и отражали четыре части барельефа. Одна часть - до начала потопа, и три - после.
Первый сегмент разительно отличался от трех других тем, что свободного пространства на нем практически не было. Тьма электронных приспособлений на первом сегменте: круглые, квадратные, сложных форм, похожие на шапки, составляли обрамление барельефа, не считая устройств, тут и там пристроившихся по всей картине. Из-под вереницы колесных автомобилей, выглядывали несколько электронных устройств. До середины третьего тысячелетия люди толпились в сухопутных городах-мегаполисах. Барельеф изображал мегаполисы такими местами, где даже нарисованным облакам приходилось тесниться в очередях.