Фразу, которую Маджента слушала бесконечные минуты никому ненужных речей, словно музыкальный трек на повторе. Смысл речей 103- поместился бы в три слова. “Ты мне безразлична”. Вот что 103- прятал в уродливых многоэтажных конструкциях предложений, что сказать лаконично - и оттого красиво - не хватило духу.
Но губы 103- зачем-то шевелились.
Ногти Мадженты ощутимо впивались в ладони: только бы не говорить лишнего, как он. Не говорить очевидного - очевидного и пустого!
- ...я не уверен, что нам стоит так стремиться быть вместе... Ты, не пойми неправильно... ты... Маджента... Прекрасная, удивительная и... Я желаю тебе самого лучшего... но любя тебя, я тебя отпускаю, - говорил 103-.
Маджента вдохнула и задержала дыхание. Чтобы не разрыдаться, не закричать - чтобы лишиться чувств! Лишиться чувств, как голос ультравидца, который сложносочиненные фразы любил - а ее нет.
- ... знаю, в это трудно поверить...Тебе тяжело сейчас, но может стать легко: просто выбери перестать чувствовать боль - инструктировал 103-.
Руки 103- разошлись:
- Маджента, ты чувствуешь боль только потому, что ты решила ее чувствовать. И ты можешь перестать в любой момент. Чувства должны служить человеку, а не человек чувствам.
Слова 103- вызвали какие-то новые чувства, но какие - Маджента понять не могла, как не сумела понять, чему, если не велению души, должен, черт возьми, служить человек.
- Ты чудесный человек, - сказал 103-, - может для меня даже слишком...
- Не смей называть меня “чудесным человеком” - ты.. меня... даже... не знаешь! Я гораздо хуже, чем тебе в твоих больных фантазиях мерещится!
Голос в наушнике издал звук начала речи - да как он смеет! - Маджента с ненавистью смотрела на голограмму 103-.
- Я ненавижу тебя! Ненавижу! - выстрелом в упор выплюнула Маджента.
Браслет голограмофона захлопнулся с такой силой, что отскочил от запястья и хлопнул еще раз - уже без помощи Мадженты.
Не разбирая дороги, Маджента побежала в ближайшую к Мировому океану сторону - ей необходимо было что-то делать, куда-то идти.
В памяти не отложилась дорога до полуразрушенного бомбой жилого бокса, но в нее навсегда врежутся торчащие из рамы стекла. И хруст штукатурки под ногами. И невыносимый груз в голове.
Я не могу без него - не могу дышать, не могу... - Маджента открывала номер голограмофона 103- и закрывала снова раз двадцать. Пальцы не сразу решились набрать 103-, а когда кнопка вызова была нажата - стало ясно, что 103- заблокировал возможность ему звонить.
И Маджента догадалась о том, что было бы очевидным для любого постороннего, кто услышал их разговоры. Но никто их не слышал - и Маджента поняла только сейчас. Поздно. Иногда бывает поздно: ведь ему все равно!
Пальцы Мадженты глупо и безрезультатно нажимали на нерабочую кнопку вызова. Двадцать раз или сорок - не важно, если интервал один и тот же. Это не был вызов недоступного абонента - это был ритм. Нажимая неработающую кнопку, Маджента хотела закончить мелодию.
Мелодия то ли набирала оборот, то ли близилась к завершению, но когда один из вызовов достиг цели - он что-то невосполнимо нарушил.
Голос 103- Маджента не услышала, ведь он не говорил, а только принял вызов. А может голограмофон 103- случайно включился? - Маджента хотела спросить. хотела сказать 103-... но сказать что?
Рука Мадженты нажала кнопку сброса и уничтожила разговор, которого так долго и ритмично добивалась.
Но был ли этот разговор необходим?
И в один миг то чувство, словно тебя душат, усилилось в тысячу раз. После такого невозможно дышать совсем - но легкие с трудом, но втягивали воздух. Воздух не закончился, мир не рухнул - по лицу всего лишь потекли дорожки воды. Ткань рукава их легко впитала - влажные следы перекрашивали малиновый в более темный.
Глаза Мадженты смазывали реальность в кадры с максимальным размытием - и минимальным цветом. Но существует ли способ в кадры с максимальным размытием и минимальным цветом превратить чувства?
Окружающий мир заканчивался обуглившимися стенами здания. Потолочные дыры лили слабый свет. Но было еще одно место, из которого свет проникал в полуразрушенный дом. Куски рамы разбитого окна - чудом уцелевший после взрыва треугольник стекла. На расстоянии вытянутой руки.
Говорят, безответная любовь - это глупость, что это и не любовь вовсе, а нереализованные желание обладать вперемешку с уязвленным самолюбием.
А ведь чувствовать боль - это выбор, и можно перестать в любой момент! - Маджента повторила слова 103-. Руку тянет к стеклу не волей, но инстинктами. Предплечье повисает над острым углом без тремора: с железной мышечной уверенностью. В руке человека - вены, а в венах - кровь. Кровь вытекает безболезненно: она рисует кадры с максимальным размытием - без какого-либо цвета.