Но, пока не начали приходить тревожные вести, любил этот лес, сейчас же всякое дерево таило угрозу.
— Надо увести людей с заставы, — сказал Лиани почти беззвучно.
— Приказа нет, — ответил другой следопыт.
— Я отдам как помощник Амая, мне отвечать.
— И мост, — так же почти одними губами добавил еще один спутник, — Разобрать надо. Если переправятся, плохо придется.
На рухэй наткнулись неожиданно. К счастью, и для них тоже; а вторым везением было встретить не весь отряд, а такую же группу разведчиков.
Если бы не слова мальчика, тут же следопыты Сосновой и остались бы, а так шли настороже, ловили малейший шорох. Как и те, другие. Столкнулись в ельнике, его было не обойти — слева обрыв, справа нагромождение валунов, и днем-то шею свернешь. Чужакам повезло меньше; они оказались ближе к валунам, там под ногами валялось камней в изобилии.
Но, верно, и вправду в предках у рухэй были рыси и росомахи, быстрые, хищные; одному из следопытов Сосновой лезвие тесака разрубило плечо, а другому едва не снесло полчерепа. Солдат, полуослепший от крови, сражаться больше не мог.
Чужой разведчик был высоким и гибким, он пригнулся, пытаясь обойти Лиани, прижать к каменной гряде его самого; клинок в руках был прямым, немного короче и шире — скорее тесак, а не сабля. Короче — это хорошо, но управлялся с ним сын росомахи лучше недавнего земельного стражника. Привык убивать.
Сперва Лиани только уклонялся, почти вслепую отбивая удары; железо лишь чуть поблескивало в темноте. Звенело. Под ногами трещали ветки, со всех сторон хвоя сыпалась. Кто-то сбоку вскрикнул — ранен или убит.
Удар, и еще, и еще. Колючая ветка хлестнула по щеке, ладно не по глазам.
Выбрались из ельника, стало светлее, немного свободнее.
Да, чужак был высоким, почти на голову выше Лиани — но он поскользнулся на камне, и их лица оказались рядом. Белки глаз блеснули, остального не успел разобрать — сабля Лиани прошла сверху вниз наискось, по шее. Чужак взмахнул руками, падая, и юноша тоже потерял равновесие, поскользнувшись на влажном мху, покрывающем камень.
Лиани не сразу понял, что своего противника он убил; чуть отдышавшись, поднялся, оглянулся.
Еще один разведчик рухэй получил по ноге саблей и свалился куда-то в щель между глыбами, в темноте не увидеть толком.
Двое против двоих.
Оставив раненого, чужаки растворились в ельнике; за это никто бы их не упрекнул. За помощью кинулись; некогда было ждать, пока подоспеет еще человек пятьдесят. Так что Лиани с товарищем подхватили своих раненых и поспешили к заставе.
Если мальчик не напутал со страху, врагов идет столько, что все равно не удержишь, крепость куда важнее и люди нужны там.
Сабля была в ножнах, но не привешена к поясу, на коленях лежала. Лиани смотрел на молочно-белый рассвет: снова поднялся туман. Тусклое все, в дымке, сумерки не хотят уходить; но все же туман помог. Чужие солдаты спешить не отважились.
Какой-никакой власти помощника офицера Амая хватило, чтобы увести людей — меньше десятка — с заставы. И на то, чтобы помогли перерезать веревки, связывавшие бревна моста.
Тут, в Сосновой, действия его одобрили. Выслали людей окончательно уничтожить мост.
А один из раненых умер еще на заставе…
Своего-то раненого рухэй забрали из ельника, или как? Забрали, наверное, им каждый человек важен. Как и в Сосновой. Не стоит обольщаться, что один к одному. Следопыты были опытными, а Лиани просто повезло, хотя и он лучше новобранцев держит саблю.
Теперь командиры собрались, решали, что делать, ворота закрыты, солдаты на стенах — ждут. Хотя прямо сейчас чужаки не появятся, им еще долго обходить ущелье. Разве что летать умеют, или вроде тумана, подниматься в воздух и плыть седыми клочьями.
Все готово на всякий случай, Лиани сидит, ждет приказа, хотя мог бы пойти отдохнуть после бессонной ночи, пока есть время. Или к молодым солдатам пойти, поговорить с ними. Но слов сейчас нет для них, потом, может, найдутся.
Подошел десятник, немолодой уже, успевший побывать в схватках в крепости Ожерелья. Он всегда обращался к юноше покровительственно — и без разницы, что того поставили выше на статусной лестнице.
— Слыхал, ты раньше служил в земельных?
— Было, — коротко ответил Лиани.
— Это ведь ты укокошил ихнего разведчика?
— Я.
— Не приходилось тебе еще убивать? — спросил десятник с некоторым сочувствием.
— Нет.
— Привыкнешь.
— Придется…
Не доводилось, хотя были стычки с бандитами. Но мало кто из них сопротивлялся всерьез, быстро сдавались — кроме того, темного, с носом как клюв. Его потом долго «вороном» промеж себя называли, когда вспоминали. Этот разбойник дрался как бешеный, сперва ножом, потом выхватил у одного из земельных саблю. А потом, в сарай загнанный — вилами. Его тоже не убили, ранили только — но не довезли живым. Рана оказалась серьезной. Но ее нанес другой, не Лиани.
А десятник неправильно понял.
Об убитом он подумать и не успел — торопились к заставе, потом разбирались с мостом. Раньше бы, наверное, места себе не находил…
А теперь все словно в туман кануло.
Другое на ум приходит; смотрит на запад, туда, где в молоке невидимое солнце, но думает о севере.
Монастырь… Чужаки уже миновали его. Но не было беженцев, которым разумно устремиться в Сосновую, и это значит… либо святое место не тронули, либо уже некому было бежать. Может быть, если даже монастыря больше нет, Нээле жива… спряталась где-нибудь, или ранена. Или как тот мальчик…
И ей можно помочь, но некому.
Пальцы так сжались на рукояти, что казалось странным, как та еще цела. Ворота рядом, бери коня и скачи, может, еще успеешь. Никто не остановит.
Никто, кроме… долга.
Даже если это лишь первый отряд, и монастырь пока цел, и к нему идет еще одна банда рухэй… у Лиани больше нет права срываться с места и решать свои собственные дела.
…И сестра где-то недалеко, и кто знает, сколько еще таких отрядов отправлено в Юсен.
Нет, им нужна Сосновая. Сестра в безопасности, а вот монастырь…
Дождаться бы наконец атаки или вылазки за стены, чтобы не сдохнуть прямо тут, во дворе.
**
Задевая юбкой и рукавами стулья, напольную вазу, Сайэнн ворвалась в покои командира Таниеры. По дороге сюда, на второй этаж, перепрыгивала через ступеньки, чуть не падая, чуть не отрывая себе подол; никогда не ходила так.
— Что случилось?! — почти прокричала с порога.
Глаза Таниеры провалились в глубокие тени, а белки почти скрыла багровая сеточка. Сам он за ночь постарел лет на десять. Но кивнул он приветливо; сказал собравшимся возле стола офицерам, что отлучится ненадолго, и, подхватив Сайэнн под локоть, увел в соседнюю комнату.
— Дорогая, это военный совет… отправляйся пока к себе.
— Я слышала, что войско рухэй возле крепости!
— Всего лишь один отряд, — он поглядывал на дверь и ушел бы, если б Сайэнн не вцепилась в его рукав.
— Отвечайте! — потребовала, — Вы говорили мне сами, что у нас мало людей!
— Не сейчас, — разжал ее пальцы, кивнул подоспевшей Минору — мол, не дай ей снова ворваться, куда не звали.
И скрылся за дверью, плотнее задвинул за собой створку. Может еще и закрепил ручку чем-нибудь для надежности.
— Что ж вы творите, барышня! — выговаривала Минору, бродя за Сайэнн, которая сама ходила кругами по комнате.
— Последний солдат… последний уборщик уже все знает! И я… я должна!
— И узнаете, вот как господин покончит с делами…
— Что мне до его дел?!
— Да вам-то, барышня, как раз и…
— Молчи!
Только на один вопрос хотелось ей знать ответ — кто на самом деле подходит к Сосновой? Север далеко, случайные дезертиры или отколовшиеся от войска бандиты не пройдут так далеко… и так тихо. Разве что захотели мирной жизни в новой стране, но тогда им проще затеряться в одном из северных городков или осесть в деревне.