Я дико огляделся, осматривая стену горы не более чем в нескольких футах от меня. К облицовке скалы выступали узкие уступы. Были также блестящие кусочки металла, и я вспомнил, как мне сказали, что эти кусочки металла были по всему склону горы, вне троп, и что они были покрыты ядом.
В то время как крики продолжались надо мной, а охранники кубинской морской пехоты внизу были предупреждены о том, что что-то не так, я начал выгибаться взад и вперед, как ребенок на безобидных качелях на игровой площадке. Если лебедка откажется от дополнительного давления или монахи в зеленых капюшонах внезапно откроют замок лебедки, для меня все кончено. Я продолжал выгибать спину, наклоняясь ближе к горе.
На пятом повороте я приближался к выступу шириной около десяти футов и глубиной около десяти дюймов. Ниже были другие уступы примерно через десять и двадцать футов.
На шестом взмахе мои ноги коснулись уступа. Седьмого я смог сделать небольшую покупку пальцами ног. Чтобы иметь больше шансов, я сбросил сандалии Нуяна и услышал, как они стучали по каменистой горе, сбивая гальку с морских охранников.
«Подними его», - услышал я крик толстого монаха сверху.
«Бросьте его, бросьте», - кричал другой монах.
Я только что оттолкнулся от горы и был на пике очередного прыжка в космос, когда посмотрел вниз и увидел кубинских морских пехотинцев, нацеливших на меня свои винтовки. Я должен был сделать уступ с этой попытки, иначе у меня не было бы другого шанса. Даже в этом случае, куда бы я пошел оттуда? Я старался не думать об этом. Я вложил все, что у меня было, в эти качели, так сильно упираясь в плетеное кресло и так сильно натягивая веревки, когда выгибал свое тело, что я был уверен, что что-то должно сломаться - веревки, замок на лебедке, сама лебедка .
Пули теперь уже врезались в камни. Мои ноги приземлились на выступ, и я схватился
пальцами за щель в скаде. Я почувствовал, как стул ускользнул позади меня, и понял, что все это было между мной, выступом и гравитацией. И, конечно же, стальные обрывки на выступе.
Стена над выступом выступала из горы, оставляя мне мало места. Мои ноги хорошо держались на выступе, но мне пришлось быстро согнуться, чтобы не удариться плечами о выступ скалы и не отбросить обратно в космос. Одним быстрым извивающимся движением я скрутил свое тело и приземлился на выступ справа от себя. Мои руки и ноги схватились за зацепки, и, поскольку ветер все еще рвал мою мантию и капюшон, я почувствовал, что опускаюсь на твердую поверхность.
Я едва успел, но были и другие проблемы. Пули врезались в выступающие скалы надо мной, осыпая меня осколками камней. Меня легко мог поразить рикошет. И я чувствовал острые уколы металлических клочков под своим телом, цепляясь за выступ. К счастью, ткань двух толщин - халат и моя собственная одежда - пока не позволяла металлу прокалывать мою кожу. Слишком далеко.
Выпуклость скалы надо мной оказалась на данный момент спасением. Сгруппированные монахи выше меня не видели. Даже если бы у них было оружие и они бы отказались от своих религиозных убеждений на достаточно долгое время, чтобы выстрелить в них, у них не было четкой линии видения. На данный момент, если меня не поразит рикошет, я в безопасности.
Медленно, осторожно я передвигался по узкому выступу и собирал обломки острого металла. Я швырнул их за борт, надеясь, что ветер подхватит их и загонит в морпехов, продолжающих вести огонь снизу. У морских пехотинцев тоже не было прямой видимости, но их пули были столь же опасны, как если бы я был легкой мишенью.
Стрельба прекратилась примерно в то время, когда я обнаружил и выбросил последний кусок металла. Я вытянулся на животе и посмотрел через выступ. Я мог видеть крышу небольшой станции внизу, но не видел морских пехотинцев. Тем не менее, я знал, что охранники уже сообщили по рации вниз с горы, что самозванец зашел так далеко. Подойдут морские пехотинцы.
Я заметил еще один уступ в десятке футов ниже меня и слева от точки, где лебедка стояла надо мной. Я проложил себе путь к самому краю уступа, бросая по пути металлические обломки, и приготовился спрыгнуть на следующий уступ. Солнечный свет поймал там куски острого металла и честно предупредил меня. Теперь у меня не было сандалий; спуститься туда босиком - наверняка самоубийство.
Пришла идея. Я снял мантию и капюшон и стал рвать их на полоски. Работая медленно и целенаправленно, гадая, что замышляют охранники внизу и монахи наверху, я обернул свои ноги, руки, ягодицы, бедра и руки тяжелой одеждой монаха. Если бы у меня было больше материала, я бы завернулся, как мумию, но я этого не сделал, поэтому мне пришлось бы пойти на больший риск с острым металлом и ядом, чем я хотел бы, но другого пути не было.