Погода нас не баловала. На второй день с севера налетел шторм, и пришлось укрыться в защищенной бухте на скалистом побережье материка. Мы нашли пещеру на склоне и сумели собрать достаточно дров, чтобы развести костер. Пещера стала нашим домом на целых пять дней, шторм никак не хотел утихать.
Вечером пятого дня наконец стало потише, и с восходом луны мы вышли в море. Холодно, но небо ясное и светлое. Тегид легко ориентировался по звездам, лишь изредка посматривая в сторону слегка серебрившейся береговой линии. Мы плыли всю ночь, и весь следующий день, и еще один, засыпая по очереди.
У меня не очень-то получалось держать курс, но все-таки Тегиду удавалось поспать. Продрогшие насквозь, с жалкими остатками еды мы направились к западному побережью Инис Оэр. Лодку я покидал без всякого сожаления. Все-таки твердая земля мне больше нравилась.
Лошадей мы нашли в той же лощине, где Тегид их оставил. Они могли бы и дальше оставаться там, поскольку крутые склоны лощины защищали почти от любой непогоды, а в лощине росла густая трава. На ночь мы остановились в каменной хижине на западном берегу — отсюда был виден Инис Бейнайл со священной колонной. Теперь это было местом успокоения Оллатира.
— Я не смог унести вас обоих с Белой скалы, — оправдывался Тегид. — Ты был полумертвый. Так что пришлось насыпать над ним каменный холм и везти тебя на Инис Скай.
— Я очень признателен тебе, Тегид. Ты пошел на риск. Путь наверняка был нелегким.
— По сравнению с тем, как рисковал ты, выступив против Цитраула, это и не риск никакой, — ответил он. — Я не мог оставить тебя там, брат.
Наутро мы вывели лошадей из укромной лощины. Утро — понятие условное. Солнца не было ни в тот день, ни в последующие дни. Дождь и ветер хлестали побережье; ледяной туман окутал высокие холмы и заполнил долины. Мы ехали через остров под моросящим дождем; несчастные, холодные, мокрые до нитки, но все же добрались до восточного берега и остановились, глядя на пространство серой, неспокойной воды, лежавшей между Инис Оэр и материком.
— И что дальше? — спросил я, прикидывая расстояние, разделяющее берега.
— Крестьяне с материка перегоняют скот на летние пастбища на острове. А с острова плывут на рынок на другой берег.
— Опять плыть? Опять мокнуть?
— Мокрее, чем есть, не станем, — отметил Тегид. Вода действительно капала с нас при каждом движении; одежда лежала на нас тяжкой ношей; руки затекли от постоянного желания согреть их, прижав к телу.
— Лишь бы поскорее, — сказал я, наблюдая, как резкий ветер пригибает гребни волн. — Чем скорее окажемся на другой стороне, тем скорее доберемся до тепла.
Я понимал, что вода будет холодной, но не представлял, насколько. До берега было недалеко, наши лошади хорошо плавали, но мы все равно чуть не замерзли.
Кое-как мы вылезли из полосы прибоя и пересекли пляж, ветер старался еще сильнее охладить нашу мокрую одежду. Дюны прикрыли нас от ветра. Тегид знал, где тут можно найти дрова. Они, конечно, были мокрыми, но легко загорелись от прикосновения барда. Дервидди знают множество тайн земли, воздуха, огня и воды. Я понял, что он использовал волшебство и прекрасно понимал, что мне ни за что не удалось бы разжечь мокрые сучья.
— Раздевайся, — приказал Тегид, когда огонь разгорелся. Мы обосновались в глубокой лощине между дюнами. Раздеваться в такой холод казалось полным безумием, но другого способа согреться я не видел.
Мы развесили одежду на кустах поблизости от огня и сами придвинулись к нему насколько могли. Даже лошади, привлеченные теплом, подошли поближе.
Тегид кормил огонь скрученными пучками сухой травы и терновника.
— Когда плащи высохнут, — сказал он, пока я поворачивал перед огнем толстые шерстяные штаны, — мы отправимся вглубь страны.
Я не ответил; плащи просохнут нескоро, так что время было. Через некоторое время он продолжил.
— В лесу есть дичь. Поохотимся. Через несколько дней доберемся до реки Tyn Water, а по ней на юг до Абер-Ллидана. Оттуда всего три-четыре дня пути до земли Ллвидди, а там через несколько дней мы уже в Нант Модорн. По реке попадем в Сихарт.
Он произнес это так, как будто мы совсем скоро окажемся дома, в тепле. На самом деле нас ждало еще множество холодных ночей и пустые холодные дороги Каледона. На вершинах холмов еще лежал снег. А ведь мы еще не добрались до долины Модорн. Но холод — полбеды, голод хуже. Охота не задалась, да и не могли мы надолго задерживаться. Мы-то ладно, а вот лошадям нашим надо было питаться, иначе мы вообще никуда не добрались бы. От голода мы сделались худыми и твердыми, как обожженные березы. Я научился спать в седле и находить ночлег в самых неприспособленных для этого местах. Научился читать следы под снегом. А еще я научился определять направление по ветру.
Миновали Каэр Модорн. При виде деревянного частокола на вершине холма над рекой на меня нахлынули воспоминания. Хоть это и странно, но о первых днях пребывания в этом мире в памяти у меня сохранились только какие-то обрывки. Нет, конечно, я помнил первые дни, а вот вспомнить большую часть жизни до моего появления тут получалось плохо. Действительно, по сравнению с яркой жизнью в Альбионе, моя предшествующая жизнь казалась невыразимо далекой и незначительной, каким-то смутным представлением, подернутым полумраком. Но почему-то такие провалы в памяти меня не очень беспокоили. Любопытно, конечно, но никакого чувства утраты я не ощущал. Скорее, наоборот, перемещение дало мне куда больше, чем я мог рассчитывать. Короче говоря, я был доволен.
Мы заехали в Каэр Модорн. Там была хоть какая-то еда для лошадей, немного вяленого мяса и эль в бочонках. А еще в каэре нашлись дрова, так что мы провели ночь в крепости в тепле и относительно сытыми. Вот только отдохнуть как следует не удалось. На следующий день мы продолжили путь и шли все дальше и дальше, радуясь тому, что теперь вокруг лежали знакомые земли. По крайней мере мы представляли конец пути.
По широкой долине Модорн, держась поближе к холодной реке, мы добрались до болот. Там ушли от реки и выбрались на лесную тропу. Еще через два сырых и дождливых дня впереди показался Сихарт.
— Дыма не видно, — заметил Тегид. Утомленные долгим путешествием, мы остановились передохнуть, прежде чем войти в крепость.
Я оглядел небо. В конце дня облака рассеялись, оставив бледно-голубые проталины, на их фоне должны быть хорошо заметны пятна дыма от большого королевского очага, от очагов поменьше и от кухонь. Но я ничего не увидел, значит, дыма и не было. Надежда отогреться гасла, едва родившись.
Я поинтересовался у Тегида, что бы это могло означать. Обида не позволяла задуматься самому. Мы проделали такой долгий путь, и что же? Нас ждал холодный очаг и унылый прием?
— Что-то здесь не так, — пробормотал Тегид и послал лошадь вперед. Я поспешил вслед за ним вниз по склону холма в лощину. За ней на холме стояла крепость. Но еще до того, как мы проскакали вдоль узкого частокола и въехали в широкие ворота, я уже знал, что Сихарт покинут. Хватило одного взгляда на обугленные останки зала Великого Короля, чтобы понять: прекрасная крепость Мелдрона Маура превратилась в руины.
Наступил День Раздора.
Глава 24. ТВЭРЧ
Живых не было. Мертвые лежали непогребенными. Некогда гордый Сихарт напоминал разграбленную гробницу — холодную, опустошенную. Могучая крепость сама казалась трупом.
Везде глаза натыкались на следы зверств: женщины, все еще прижимающие к груди своих замерзших младенцев; дети, которым отрубили руки и ноги и оставили истекать кровью; обезглавленные собаки; скот, сожженный заживо в загонах; перерезанные овцы, задушенные пастухи… Повсюду следы огня, грязи и крови.