– Да.
– А ему известно – да и кто этого не знает, – что тестем Сигтригра является прославленный лорд Утред. Если бы я был на месте Скёлля Гриммарсона и собирался перейти через горы, то первым делом озаботился бы услать лорда Утреда куда подальше.
Еще одна версия, ради чего меня выманили из Беббанбурга. Ингильмундр знал, что меня заставили скакать через всю Британию, а устроил эту пакость его дядя, которого он определенно ненавидит.
– И как бы Скёлль это провернул? – поинтересовался я.
Норманн снова уставился на реку:
– Мой дядя вербует людей, поселившихся к югу от Риббеля и даже, как мне говорили, в мерсийских землях.
– Допустим.
– А мой друг Этельстан настаивает, чтобы все эти поселенцы платили дань и принимали проповедников.
Я понял, что он намекает на того монаха, брата Осрика. Человека, вовлекшего меня в дикую прогулку через горы. Человека, который мне солгал. И дает понять, что послал этого монаха с его коварным поручением не кто иной, как Скёлль Гриммарсон.
– И как ты обо всем этом узнал? – полюбопытствовал я.
– Даже нам, скромным пахарям, хочется ведать о том, что происходит в мире.
– И даже простой пахарь не отказался бы от мести за вероломство по отношению к его отцу?
– Мои христианские наставники говорят, что месть – штука недостойная.
– Из твоих христианских наставников много какого дерьма лезет, – буркнул я.
Ингильмундр только улыбнулся:
– Совсем забыл сказать: принц Этельстан просил тебя присоединиться к нему. Мне поручили передать тебе весть. Господин, прогуляемся назад?
Вот такой оказалась первая моя встреча с Ингильмундром. Во время последующих наших встреч он был одет в кольчугу, увешан золотом и вооружен мечом, называвшимся Косторез, которого страшилась вся Северная Британия. Но в тот день на Мэрсе он оказал мне услугу. В своих интересах, разумеется. Он хотел отомстить дяде и не был еще достаточно силен, чтобы сделать это самостоятельно. Но придет день, когда он станет сильным. Сильным, опасным и умным. Этельстан обещал, что молодой норманн мне понравится. И он мне понравился. Но одновременно и напугал.
Этельстан потребовал, чтобы я поехал с ним в Брунанбург, и я решил было, что это для него просто возможность рассказать о своих планах в отношении Мерсии и Инглаланда или встретиться с Ингильмундром. Но как выяснилось, имелась другая причина. Принц ждал меня у ворот форта и, как только мы подошли, кивнул, приглашая прогуляться немного в восточную сторону. Ингильмундр с нами не пошел. Четверо телохранителей шагали следом, но держались поодаль, чтобы не слышать нашей беседы. Я чувствовал, что Этельстан обеспокоен. Он говорил о погоде, о планах восстановить сестерский мост, о надеждах на хорошую посевную – о чем угодно, кроме истинной цели нашей встречи.
– Что думаешь об Ингильмундре? – спросил он меня, полностью истощив тему про виды на урожай.
– Он умен, – сказал я.
– И все?
– Честолюбив, – добавил я. – Ненадежен и опасен.
Этельстана такой ответ явно огорчил.
– Я вижу в нем друга, – обиженно проговорил он. – И рассчитывал, что ты тоже увидишь.
– Почему?
– Он доказательство того, что мы можем жить в мире.
– На нем по-прежнему молот Тора.
– Как и на тебе! Но он меняется к лучшему! Стремится к истине. И у него есть враги среди норманнов, а это делает его другом для нас. Верным другом.
– Ты засылал к нему проповедников? – поинтересовался я.
– Да, двух священников. Они сообщают, что Ингильмундр искренен в стремлении к истине.
– Мне хотелось бы узнать о других миссионерах. О тех, которых ты отправил к норманнам, поселившимся к югу от Риббеля.
– Мы послали шестерых вроде бы. – Принц пожал плечами. – Это были братья.
– Монахи то есть?
– Ну да, бенедиктинцы.
– Был у одного из них шрам, идущий через тонзуру?
– Да! – Этельстан остановился и озадаченно посмотрел на меня, но я никак не пояснил свой вопрос. – У отца Бедвульфа есть такой шрам. Он рассказал, что поссорился с сестрой в бытность ребенком, и любит хвастаться, что она сделала ему первую тонзуру.
– Лучше бы она ему глотку перерезала, – буркнул я. – Потому что я вспорю ему брюхо до самого хребта.
– Боже упаси! – ужаснулся Этельстан. – Тебя и так уже называют убийцей священников!
– Ну, тогда смогут называть еще и убийцей монахов. Дело в том, что твой брат Бедвульф – это мой брат Осрик.
Этельстан вздрогнул.