- Асе, ты должна знать, что из адепториума мы прибыли вместе с твоим дядей. У него сработало охранное заклятие вокруг особняка. Кто-то вломился в ваш двор, и он попросил меня отправиться вместе с ним, на случай если нападению подвергся и мой дом. Думаю он, не обнаружив тебя в своей комнате будет обеспокоен, стоит пойти к нему и рассказать о случившемся.
Ну да, Кай, мой «добрый и понимающий» опекун. За всей этой кутерьмой я совсем забыла о своем похитителе. А зря!
- Да, вы правы гер Абрахам. Мне лучше пойти домой и поговорить с дядей, пока он пол столицы на уши не поставил – соглашаюсь нехотя, предчувствуя знатный вынос мозга и еще пару дней полной изоляции в полупустой комнате.
К моему разочарованию Каихард в дом Хильердов приперся сам еще до того как я успела сделать шаг в сторону прихожей.
Траурное одеяние дядюшки, расшитое серебряными вензелями у горловины и на манжетах, в светлой гостиной казалось неуместным, как и вспыхнувшие праведным гневом синие глаза, устремившие свой взгляд на меня.
Боковым зрением я уловила как Абрахам спрятал дочку себе за спину, стремясь укрыть ее от взгляда Кая. Виндикт, до этого момента изображающий из себя манекен на фоне шторок, тоже зашевелился, подойдя к Элли и укрывая ее своим плащом, за что удостоился благодарного кивка от Абрахама. Ну вообще блеск, эти два медведя нашли общий язык даже парой слов не перекинувшись! Надеюсь Эллирия найдет на них управу.
- Асе Каихард, потрудитесь объяснить, почему вы находитесь здесь и в таком непотребном виде, а не в своей спальне, где вам и надлежит быть!?
Кай, как и ожидалось, пребывал в сквернейшем настроении, явно желая его на ком-нибудь сорвать. А кто может лучше сыграть роль громоотвода, как не липовая племянница, притащенная из чужого мира, которую, в принципе вообще не жалко?
- Рада вас видеть, дядюшка. Дело в том что я решила приобщиться к празднику, дабы лучше понимать свой новый мир. Ваша трогательная забота и опека о моем благосостоянии порою кажется мне немного чрезмерной, лишая меня возможности общения с обычными людьми. Это может стать проблемой, когда я обрету независимость, буду вынуждена покинуть ваш гостеприимный дом и заботится о себе сама. За платье я благодарна геру Абрахаму. Раньше оно принадлежало его жене. Правда чудесный цвет?
Времени на подобные выверты у меня было мало. Кайихард вел себя сдержанно лишь в присутствии Хильердов. Так что как только мы окажемся подальше от посторонних глаз и ушей, эта синеглазая тварь на мнет отыграется. Но как же приятно было лицезреть покрывшееся багровыми пятнами перекошенное лицо Кая, переступавшего через себя, для того, чтобы выдавить жалкое подобие улыбки, адресованное отцу Элли.
- Прекрасное платье, дорогой сосед. Боюсь на этом нам придется удалиться, дабы продолжить обсуждать поведение моей племянницы в более спокойной обстановке. Всего хорошего Абрахам.
Ну вот, эта змея очень уж быстро вывернулась! Жаль.
Я чинно прошла к прихожей, перед этим улыбнувшись на прощание оставшейся в гостиной троице. Внутри все сковало оцепенение. Скандал назревал не шуточный. Каихард опять запрет меня в комнате. Подобное затворничество порядком надоело. Особенно при учете последних событий и печати Ситиса. А ведь мне чтобы снять ее, нужен доступ к библиотеке адепториума и Элли под боком. Сама-то я прикоснуться к источнику внутри себя не могла, натыкаясь на невидимую преграду. Даже думать о магии и представлять компиляторные круги оказалось сложно, словно невидимая пелена затуманивала мысли.
За моей спиной захлопнулась тяжелая дверь из золотого дуба. Каихард сцапал за локоть, в гробовом молчании потащив к нашему дому.
Пережить бы теперь предстоящий разговор с любящим дядюшкой!
Глава Шестая. Здравствуй подвал!
Дверь захлопнулась за моей спиной как надгробная плита, выбивая пыль из резных косяков, навевая совсем невеселые мысли. Приплыли. Сушите весла, господа.
Каихард, переполненный праведным гневом, как улей пчелами, толкнул меня в центр гостиной, раскрытой ладонью промеж лопаток.
Белые стены, тяжелая мебель из черного дерева, багровый прямоугольник ковра в центре и камин, на полке которого красовались наградные кубки и медали в стеклянных призмах, завоеванные моим именитым псевдодяюшкой. Его глаза горели синим пламенем. Казалось еще немного и из глазниц повалит дым, а белки вскипят расплавленным сургучом вытекая на щеки. Узкое, аристократическое лицо искажено гневом. Он кривит губы, хмурит брови, глубоко дышит через трепещущие ноздри.
Мысленно собрав волю в кулак, нервы в кучку и наскребя по сусекам горсть решимости, я гордо вскинула подборок, встречая этот поток леденящей душу ненависти, который на меня низверг Кай даже не прибегая к громким речам. Бессмысленная бравада, конечно. Но должна же я сохранить хоть толику самоуважения, став тряпичной марионеткой на ниточках у этого самодовольного сноба?