Виндикта можно было легко понять. Из всех ныне живущих Воплощений он был одним из немногих, пострадавших в войне с Кирумом на западной границе. Тот конфликт быстро замяли, обошлось парой сожженных городов и потерей приграничной полосы территории в обмен на внушительную сумму компенсации за разрушения и пролитую кровь. Шайдар не желал воевать с соседями. Земля Кирума для большинства шайдарцев была нечистой, проклятой. Ступить на нее – нанести оскорбление своей вере и своим богам. Кирум в свою очередь, наткнувшись на внушающий трепет отпор Воплощений и населения, не желающего и пяди земли уступать захватчикам без боя, охотно пошел на переговоры.
Обе стороны получили худой мир. Адонис переключил захватнические аппетиты на северные границы Кирума. Шайдар отстроил разрушенные города и усилил гарнизоны вблизи территорий соседей. И только Виндикт, прошедший сквозь кровавую баню оккупированного города продолжал твердить: это не конец.
Месть подошел к софе, протягивая Ситису наполненный фужер.
- Ты знаешь Адониса лучше, чем любой из нас. Именно ты в первую очередь должен понимать, он не остановится. Никогда не остановится.
В ответ Жажда сухо хмыкнул, принимая предложенный напиток. Помолчал, собираясь с мыслями, болтая в сосуде на тонкой ножке жидкое золото, источающее вязкий, древесный аромат.
- Знаю, Винк. Поэтому я два дня распинался на совете, словно рыночный зазывала, пытаясь убедить наших с тобой собратьев нарушить нейтралитет – глядя поверх кромки бокала на собеседника, отошедшего к столу и усевшегося на него, Ситис продолжил, рассматривая массивную фигуру Мести – И причиной тому стала даже не смерть Мисерекордии, а то как именно Адонис решил нас об этом известить.
- Ты о шкатулке с ее рукой? – глухо переспросил Виндикт.
- Именно, дружище. Одно дело казнить Сострадание, вменив ей шпионаж. Жестоко, глупо, но понятно. Совсем другое, прислать в храм Ратио отрубленную конечность, с припиской «я протягиваю вам руку дружбы». Это рука Сострадания, будь он неладен, спятивший властолюбивый идиот! Как понимать такой фортель? Он нас жалеет? Издевается? Или все вместе? А может просто пытался вывести из себя и спровоцировать на атаку? Любой из вариантов плох. И раз уж Адонис рискнул прибегнуть к столь театральном жесту, значит чрезвычайно уверен в своих силах. А это само по себе заставляет задуматься, переоценить ситуацию. Возможно, мы чего-то не знаем, чего-то жизненно важного, друг мой.
- И что теперь? Война? – Мести речь наставника не понравилась. Они редко были полностью согласны друг с другом, но в конечном итоге общий язык находили почти всегда. Была тому причиной благодарность Виндикта нашедшему его Воплощению, или влияние сил Ситиса на него и окружающую действительность – поди угадай. Просто зачастую эти двое оказывались на одной стороне, даже если все остальные Воплощения принимали сторону противоположную.
Дружба? Вряд ли. Скорее уж выгодное сотрудничество. Виндикт сильно сомневался, что он вообще способен с кем-либо поддерживать товарищеские отношения. Слишком много ярости, яда и желания разрушать в нем таилось. А может все проще, и дело в опыте. Не научился еще. Настолько хорошо контролировать себя.
- Война? Полно тебе, Винк. Меня от одного этого слова передергивает – хмуро вторил ему Ситис, затем сделал большой глоток из бокала, смакуя шайдарское вино Золотых Песков – Война никому не нужна. Если помнишь, в сове время Война и Смерть были теми редкими Воплощениями, которых мы казнили, за то, что эти двое творили при помощи своих сил. Поэтому никакой войны. Со мной пришла небольшая группка наших. Мы сейчас разрабатываем план проникновения во дворец Адониса. Нанесем ему визит вежливости, убьем по тихому и все.
Ситис опрокинул в себя остатки вина, пряный, приторно-терпкий напиток обжог гортань.
Пользуясь заминкой, Виндикт оставил в покое стол, сделав пару широких шагов к окну, за которым разгорался восход нового дня, а город их врага засыпал после бурного празднества.
- Не большая? Насколько небольшая?
- Пятеро, не считая нас с тобой: Тень, Свет и Вера, Скорбь, Забвение.
- Забвение то как подписался на эту затею? – удивленно обернулся к собеседнику Виндикт, услышав последнее имя.
- Забвение? О наш ворчливый Обливион давно жаждет уничтожить записи Знания, которые украл Адонис, бежав из главного храма. Когда я уговаривал совет дать добро на вылазку в стан врага, Забвение вызвался первым. Он не без оснований считает, что записи и есть корень всего происходящего. Так что, кроме первоочередной цели отправить к праотцам Власть, у нас есть и вторичная - найти украденные рукописи и уничтожить их.