Эллирия все еще хмурилась и недовольно смотрела на отца. Не то чтобы она хотела сдавать Виндикта жандармам, или начинать международный конфликт, но то что он так быстро нашел общий язык с отцом и получил официальное разрешение гостить у них – настораживало.
После того как Каихард утащил Асе в их особняк, Элли ушла приводить себя в порядок. А за это время Виндикт успел наговорить отцу кучу всего. Вернувшись в гостиную девушка обнаружила двух этих внушительных мужчин у камина, чуть не в обнимку распивающих какое-то черное, странное пойло, и обсуждающих дальнейший ход событий в стране, перспективы войны, культуру Шайдара и обычаи племени в котором родился Винк. Соседнее государство было очень разношерстным. И древним. На одних территориях там жили светлокожие, беловолосые землеробы. На других полу-кочевые, смуглые и жилистые как обветренный корень скотоводы. В горах, говорят и того больше, можно было найти совсем уж древние города, где верили в странных богов и жители красили лица желтой глиной. Шайдар напоминал лоскутное одеяло, и держалось оно в куче только силой Воплощений и уважением к воле Старейшин.
Виндикт все это вещал Абрахаму, иногда сдержанно и тепло улыбаясь. Это он то! Который собирался Асе убить только за то, что она могла стать Адептом. Как ни в чем не бывало вел светскую беседу с ведущим специалистом в своей отрасли.
Отношение Эллирии к красноглазому верзиле было двоякое. С одной стороны она была ему благодарна за помощь. Отрицать, что без его вмешательства она сейчас была бы либо мертва, либо и того хуже - глупо. Но то, с какой легкостью посторонний человек нашел подход к ее отцу, выводило из равновесия. А если еще вспомнить сказанное Асе о печати, и всю сумбурную беседу перед появлением ее отца и герра Кимреда, иметь дело с этими гостями из соседнего государства ну совсем не хотелось.
Спорить с отцом казалось тоже не лучшей затеей. Элли чувствовала, как ее целенаправленно загоняют в капкан, словно золоторогого оленя в Курфюртских угодьях. Осталось только получить стрелу под ребра.
Девушка уже было собралась начать новый виток препирательств, когда в кабинет ворвалась Вэйда, перепуганная до трупной бледности, с глазами готовыми вот-вот из орбит вывалится, так бедная гувернантка их выпучивала.
- Господин Абрахам… там… там… Такое! Такое!
Было странно видеть столь оторопевшей повидавшую всякое на своем веку женщину. В дом Хильердов людей иногда чуть ли не по частям приносили. Вэйда привыкла вытирать кровавые разводы с паркета, успокаивать родственников больных и просто видеть за работой Хильердов.
-Что? Что там? – оборвал бессвязный лепет Абрахам, рывком встав с софы, Элли вскочила за ним, и не дожидаясь пока отец вытрясет из прислуги членораздельное объяснение пошла в ту сторону куда махала рукой Вэйда.
Возможность перехватить отцовского пациента всегда в радость. Хотя бы диагностику проведет без родительского надзора. Как бы отец не любил свою дочурку, и как бы искренне она не отвечала ему взаимностью, иногда эта опека немного выводила из себя.
Спустившись по изогнутой дугой лестнице в гостиную, Эллирия замерла как вкопанная на последней ступени.
Посреди светлой комнаты, песочно-бежевой, чистой и сверкающей отполированными до зеркального блеска поверхностями резной мебели, стояло нечто. Нечто было отдаленно похоже на Асе Кимред. Только измазанную в грязи, кутающуюся в плащ, из-под которого на пол капала черная жижа остро пахнущая застоявшимся болотом. Тонкая нижняя сорочка, когда то вся из ажурного, дорого шелка и кружев, теперь висела грязным, буро-черным лохмотьями, местами рваная, мелькая из-под плаща мокрым рваньем. Руки Асе, сжимавшие полы плаща на груди, изодранные и в крови, на человеческие походили лишь условно. Лицо, кое-как оттертое от болота, смотрело на Элли огромными, чуть раскосыми глазами, черными как полночь, они лихорадочно блестели и на фоне мелово-белой кожи казались почти нереальными. Посиневшие, в корке крови, губы, подрагивали. Видимо нежданная гостья пыталась что-то сказать, или ее просто бил нервический озноб.
- Извини что без предупреждения, Элли. Можно мне на пару минуток твоей ванной воспользоваться. А то немного неудобно – опустив взгляд на сафьяновые, шитые серебряной нитью туфельки, в которые были обуты грязные, словно у последней побирушки, ноги девушка добавила – и я не разувалась. Сейчас тот редкий случай, когда у меня обувь чище ног. Парадокс!