- Апай, бүгін сабақ өтетін болдық па?
Все остальные замешкались.
- Басың істей ма! Қарасайшы, апайдың көңілі жоқ. – Не деп жатсын Ержан! – шопотом со всех сторон налетели одноклассники.
Тот мальчик пытался как-то защититься.
- Енді осылай құр отыра береміз ба! – возмутился он на них.
Диля чуть ли не заплакала, она успела вытереть наворачивающиеся на глазном яблоке слезинки. Увидев это Ержану стало немного неловко, он встает с места и говорит:
- Апай кешіріңізші! Мен әдейі істегім келген жоқ!
Она не охотно кидает на него взгляд с покрасневшими глазами.
- Жоқ, Ержан, бәрі жақсы, сен қатысты емессің, - отвечает Диля. – Бүгінгі сабағымыз біршама ерекше түрде өтеді. Сендер мені кешіріңдер осындай күйде келгеніме!
- Апай, ештене етпейді, все пучком, - отвечает Ержан и тут его задевает рядом сидящая девочка с намёком чтобы заткнулся.
- Дәптерлеріңді ашындар. Бүгінгі талқылайтын тақырыбымыз 2022 жылғы қантар оқиғасы мен 2025 жылғы маусым митингісі…
Уже часами позже после уроков возвращаясь домой пешком по улице к ней подьезжает на машине директор школы. Мужчина был довольно взрослый, лет тридцати пяти, здорового телосложения, с карими глазами, волосы подстрижены под стиль сайд парт с боковым пробором, на нем был двубортный костюм серого оттенка.
- Садись в машину, - спокойно сказал он, смотря на нее.
- Нет. Я тебя вообще не хочу видеть! – расстроганно отвечает Диля, не отводя взгляд от дороги.
- Қырсықпай отыршы, надо поговорить.
В его речи присутствовало столь большая настойчивость и уверенность, что вскоре она прислушиваясь забирается в салон крутого автомобиля. На доли секунды между ними проскачивает неимоверное молчание, словно каждый из них чувствовал обнаженную ответственность за проделанные прошлые вещи. И она, и он вздыхая просидели, не промолвив ни словечко, пока в один миг тот не положил правую ладонь на ее худенькую руку.
- Давай не будем усугублять ситуацию. – Сегодня я немного погоречился. Прости меня, пожалуйста, - извинился он, опрокинув ее жалостным взором.
- Как ты себе это представляешь. – Мы с тобой почти два с половиной года и сегодня ты променял меня на эту новенькую, - голос девушки был окончательно подавленным. – Я все прекрасно поняла, не нужно мне объясняться.
- Жаным, ты все не так поняла. Она мне вовсе не нравится.
- Неужели? И зачем же тогда ты лапал ее, когда я зашла в кабинет? Думаешь я глупая?! – Последний раз я убеждаюсь в том, что наши пути должны разойтись и никогда больше не сходиться.
- Перестань пожалуйста. Да, я совершил грубую ошибку, но мне никак не удалось уйти от содеянного, если моя девушка до этого не соглашалась на подобное…
- По-твоему, я виновата, что у нас нет интимной жизни? – еще более обиженно проговаривает Диля. – Мы говорили на этот счет еще год назад, до замужества никогда.
Тот вздыхает и немного потеет.
- Жаным, пойми, мне не хватало этого самого, все само как-то получилось, - немного неуверенно отвечает он.
- Не могу поверить, что это происходит со мной. Ради минутного удовлетворения, ты пошел на риск, вот и получил все. – Если тебе нужны лишь девушки легкого поведения, то можешь поиграть с цветком той новенькой, а меня забудь. – И да, осторожно, не захлебнись в ее реках!
Оборвав на этом диалог, она уходит крепко захлопывая дверь за собой.
- Вот дура! – озлобленно проговаривает он, провожая ее настороженным взглядом.
Немного отдалившись от него и дойдя до окраины села она со слезами на щеке садиться на бугорок, сзади которого находилась небольшая ямка с водными истоками, прибывающими из не далекого подземного туннеля. Прозрачная жидкость была окрашена несколькими палитрами, походя на трансмиссионное масло для уменшения износа узлов коробки передач в машине. Слизистые оболочки булькали, издавая звук кипящего супа в казане. Никогда не представлял, чтобы звук истоков болоты походил на сьедобную еду, возможно я сошел с ума, хотя вероятнее всего так и есть, учитывая мой настрадавшийся голодный желудок, переваривающего вторые сутки самого себя. Если же я находился в диком голоде, Дильназ не могла смерится с произошедшим, отводя на разъяснения целый поток слёз и истерий. Чтобы хоть как-то избавиться от негатива она достает с кармана французские крепы, завернутые в маленькую коробку из-под бургера в тонком пенопласте, фиксирующего обертку. Кому интересно, для крепов нужно всего-то гречневая мука, молоко, яица, растопленное сливочное масло, растительное масло, сахарная пудра и щепотка соли. Сливая все в едину можно получить изумительные блинчики, да, Диля знает толк в еде. Правда кушая даже с аппетитом, слезинки продолжали наворачиваться в глазах и не торопясь течь по щеке и с верхней части носа, попадая затем в верхнюю подушку губ. Медленно прожовывая каждый кусочек, она задумчивым видом поднимает голову вверх, чтобы разглядеть парящих в небесном пространстве чаек. И к удивлению, они все стали подлетать поближе возвыщаясь над ней на уровне пятого этажа. Сидя на бугоре она краем глаза заметила, как папки с сумкой, лежащие рядом с ней начали немного трястись, словно сейчас упадут. Она оборачивается назад и видит на спокойной поверхностной натяжении воды образующиеся глянцевые полосы, которые вскоре приводили к рябу и небольшим волнам. На небе нежданно стали сгущаться барашковые облака, создавая темные тучи с последующим грохотом молнии. Диля уже было собиралась уйти, решаясь не попасть на пролевные дожди, как тотчас же здесь и сейчас содрагивается земельная почва. Первый тряск оказался марионеткой для второго более сильного удара. И следующая волна произошла сразу после окончания первой, от которого моей одногрупнице не удалось уйти невредимой, от тряски ее опрокидывает на те водные истоки с разноцветными оттенками. Упав туда она чуть ли не утопает в грязной жидкости, ведь как оказалось истоки были довольно глубокими, не знаю насколько, но ее ноги не доставали дна, при всем что ее рост был весьма высоким. Еще в добавок прогремел сильнейший гром, начался ливень. На бугоре где до этого оставались следы от пересохшей глины песчанки стали понемногу поттаивать, охватывая весь задний спуск и подьем слякотью. Дильназ из-за всех сил пыталась ухватится за намоченные пески, находящихся в самом низу бугорка, где с двух сторон маячили зажелтевшие камыши.