— Здравствуйте, мистер Крейнц, — поздоровался Макс. — Почему вы так на меня смотрите?
Отто прикусил губу, посмотрел на Климова, потом на Громова.
— Макс… — Крейнц кашлянул в кулак, — скажи, перед тем как ты потерял сознание… Ты видел что-то странное, необычное?
— Альтера, — улыбнулся Макс.
— Это очень серьезный вопрос, — Отто не моргая смотрел в глаза Громову.
— Ну… — Макс кивнул. — Да. Последнее, что я помню, — это слова системы, что канал передачи обнаружен, затем яркая бело-зеленая вспышка и… я тут.
Крейнц вздохнул.
— Одна из секций Рободома не закрылась при попытке герметизации, — сказал он.
— Да, я… это… Разобрал механизм у одного из блоков на тот случай, если Альтера вдруг опять заглючит, — Макс почесал затылок.
— Понятно, почему волновой отражатель Рободома не сработал, — недовольно пробурчал Крейнц. — Дэйдра использовала тебя для доступа к архивам Аткинса и… Альтер принял решение отрубить канал, то есть тебя, любой ценой. Тебе больше нельзя там оставаться.
— Но почему? — не понял Макс.
— Ты не понял? — Отто стер испарину со лба. — Рободом тебя чуть не убил. Твоя жизнь в списке его приоритетов стоит ниже, чем защита информации, которую Аткинс засекретил и за которой много лет охотится Дэйдра. Ты должен поехать с нами в Эден.
Макс отвернулся. На мгновение он ясно представил, что смерть — это не конец, а избавление. От всего — головной боли, иска ICA, тоски, связанной с Кемпински… От всего. Сон. Настоящий, вечный сон, без волнений, тревог, чувства обиды, стыда, несправедливости. Абсолютный покой…
В палату вбежала Дэз.
Климов мягко взял Отто за локоть и кивнул на дверь.
— Хотите кофе? — спросил поверенный у технического эксперта.
— Но я… Мы еще не закончили… — попытался было воспротивиться тот.
— Здесь прекрасный кофе, — настойчиво повторил Климов, продолжая тянуть Крейнца к выходу.
— Но…
— Идемте!
Евгений подмигнул Максу, выталкивая Отто за дверь.
Дэз дождалась, пока посетители выйдут, и подошла к Громову.
— Макс! Я… была здесь все время. Сейчас вот только вышла поесть. А ты очнулся. Надо же, — на лице Кемпински не было и следа холода. Она выглядела испуганной и растерянной. — Как ты?
— Привет… — улыбнулся Громов.
Головная боль начала потихоньку растворяться. Макс почувствовал в своей груди тепло. Мышечное напряжение отключилось — тело стало тяжелым.
— Я приехала сразу, как только узнала, — Дэз тревожно заглянула в глаза Громова и положила ладонь на его щеку, села рядом. — Ты был без сознания две недели. Врач сказал — это чудо, что твое сердце выдержало электромагнитный импульс такой силы. Что произошло? Почему Альтер напал на тебя?
— Со мной что-то происходит… — Макс опустил голову на плечо Дэз. — Я не понимаю…
Кемпински обняла его. Громов вдохнул, пытаясь поглубже втянуть и запомнить аромат ее волос. Этот запах постепенно возвращал его к жизни.
Перед глазами вдруг возникла картинка из детства — его мать идет через большой луг и несет в руках охапку полыни. Макс бежит ей навстречу, чувствуя, как стебли травы и цветы касаются его щиколоток, рук. В этом моменте не было ничего, кроме самой жизни. Ни ожиданий, ни планов на будущее, ни воспоминаний о прошлом… Ничего, кроме опьяняющей радости, которой было так много, что она не помещалась в груди.
Макс почувствовал, что сухие губы Дэз легко коснулись его лба.
Он закрыл глаза и… мысли в его голове прекратили существовать. Осталось только чувство. Макс вспомнил, как они с отцом пошли за дровами и не взяли с собой почти ничего. Буран застал их врасплох. Они едва успели забраться в тесную охотничью землянку. Ни еды, ни воды целых три дня. Когда ветер стих и стало можно выйти на поверхность, была ночь — ясная, светлая. На небе огромная белая луна и бриллиантовая россыпь звезд. Громов зачерпнул горсть чистого, голубоватого, искрящегося снега и положил его на сухой, измученный жаждой язык. Глоток талой воды.
Теперь, когда Дэз поцеловала его, Макс испытал похожее чувство, но во много раз сильнее.
Сомнения, боль и страх оставили его.
— Позови Крейнца, — сказал он. — Я готов поехать в Эден.
Дэз шевельнулась, чтобы исполнить его просьбу.
— Подожди, — Макс схватил ее за руку и взглянул ей в глаза.
Он надеялся, что Дэз поймет. Что она поцелует его, как тогда, у залива в Тай-Бэй…
Но Кемпински просто обняла его за шею. Макс грустно улыбнулся.
— Прости, — Дэз посмотрела на него. — Я… Я не могу!
Глаза Кемпински наполнились слезами.
Макс провел ладонью по ее щеке. Он знал, что будет ждать, когда Дэз его простит. Знал, что его чувство к ней никогда не изменится и никто никогда не будет значить для него столько, сколько Кемпински. Он знал все это, но не знал, как сказать. В его голову через нейролингву были закачаны миллионы слов на разных языках — но самых простых, самых важных, тех, что выразили бы захлестнувшие его чувства, не было… Он словно стал немым. Чувствовал, но ничего не мог сказать.
Дэз отвернулась, быстро вытерла глаза тыльной стороной руки.
— Я позову Крейнца, — сказала она, изо всех сил пытаясь говорить ровно, чтобы голос не дрожал.
24 ноября 2054 года, 23:53:07
Токийский хайтек-мегаполис
Штаб-квартира Бюро
информационной безопасности
Крейнц, Идзуми, Роджер и Нимура сидели в кабинете Буллигана, ожидая возвращения шефа Бюро из штаб-квартиры Интерпола.
Буллиган задерживался уже на два часа. Идзуми курил, не обращая внимания на возмущенные взгляды Роджера. Крейнц на своем ноуте несчетный раз просматривал сетевой протокол за 19 октября на 8:45 утра, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, как Максу удалось выйти в Сеть.
— Все должно быть очень просто, — бормотал он, — просто мы не видим…
— Там что-то произошло, — вздохнул Нимура.
Дверь открылась — вошел Буллиган.
— Привет, — бросил он присутствующим хмуро. — Отключите ваши биофоны и вообще все средства связи, какие есть.
Подождав, пока его приказ будет исполнен, Буллиган открыл дверь комнаты для совещаний и жестом попросил всех перейти туда.
Как только участники совещания разместились в тесной комнате, шеф Бюро закрыл дверь, включил полную защиту и сказал:
— На помощь Интерпола надежды никакой. Сообщить о наших планах Фаворскому — это значит напрямую поставить в известность Алекса.
— Но… — Крейнц отодвинул ноут. — Нам нужен ордер, чтобы попасть в Brain Gate! Иначе ни одно из добытых нами доказательств не будет признано валидным.
— Я знаю! — перебил его Буллиган. — Но если будем действовать по закону, через Интерпол, — никаких доказательств не будет вообще. Даже если нам каким-то чудом удастся выбить из Фаворского разрешение на арест информации, к тому моменту, как ордер выпишут, ничего интересного на серверах Brain Gate уже не будет. А мы все лишимся работы. Я подозревал, что между Интерполом и службой безопасности Торговой Федерации нет никакой разницы, но…
Шеф Бюро сел в свое кресло, на мгновение закрыл глаза и тяжело вздохнул:
— Простите меня, я не понимал, какому риску подвергаю вас всех.
— Что произошло? — Идзуми нахмурился.
— Яков Фаворский собирается предъявить Бюро иск о превышении полномочий, обвинение в промышленном шпионаже и… антисоциальной деятельности. У них есть список всех наших агентов с подлинными идентификационными кодами. Полчаса назад из башни «Нет-Тек» вывезли все оптические накопители, которые мы изъяли из Эдена. Фаворский рассчитывает найти там доказательства сговора между Громовым и Джокером.
— Вот сволочь, — Роджер покраснел от гнева.
— Один из наших агентов уже арестован упредительной полицией. Алиса Лиддел. Она предоставляла свои коды доступа в Сеть одному из солдат Джокера. И не просто какому-то рядовому участнику сопротивления, а наиболее вероятному преемнику нашего «врага номер один» — Инферно.
Роджер издал неопределенный звук, напоминающий глухой стон, и отвернулся.
— У нас очень мало времени, — глухо произнес Буллиган. — Военные, Интерпол и Торговая Федерация что-то затевают. В коридоре, возле кабинета Фаворского, я видел Савельева — главного инженера Brain Gate. Думаю, «Кибела» была не единственным проектом Дэйдры. Алекс хотел установить диктатуру, и его остановили в миллиметре от намеченной цели.