— Ну? Каждый молокосос в летном училище умеет рассчитывать курс. А чтобы водить корабли, надо быть мастером.
— Ну это ты так считаешь. А кому больше платят? Тому, кто ведет корабль, или тому, кто составляет расчеты?
На это Джимми возразить ничего не смог, и Рой с победным видом вышел из рубки. А «Гелиос» все летел.
Два дня прошли спокойно, а на третий Джимми, глянув на термометр, встревоженно почесал затылок. Вошедший в эту минуту Рой вопросительно поднял брови.
— Что-нибудь случилось? — Он наклонился к шкале. — Ровно сто градусов. Не вижу причин расстраиваться. По твоему виду я решил, что стало барахлить поле и температура снова поднимается. — Он нарочито зевнул.
— Безмозглый кривляка! — Джимми поднял ногу, как бы собираясь лягнуть его. — Я предпочел бы, чтобы температура поднималась. Слишком уж оно активно, это поле, на мой взгляд.
— Гм! Что ты имеешь в виду?
— Постараюсь объяснить, а ты слушай внимательно — может, поймешь. Этот корабль напоминает термос. Он с большим трудом нагревается и с таким же трудом остывает. — Джимми сделал паузу, давая собеседнику время осмыслить сказанное- В обычном диапазоне температур он не должен терять больше двух градусов в сутки при отсутствии дополнительных внешних источников тепла. Допускаю, что в нынешних условиях потери могут составлять пять градусов в сутки. Усваиваешь?
Рой слушал его, разинув рот. Джимми продолжал:
— Меньше чем за три дня этот чертов корабль отдал пятьдесят градусов тепла.
— Быть не может!
— Факт. — Джимми невесело усмехнулся. — И я знаю, в чем дело. Все это проклятое поле. В борьбе с внешней радиацией оно спешит растратить все тепло нашего корабля.
Рой быстро произвел в уме расчет.
— Если это действительно так, через пять дней будет достигнута точка замерзания и последнюю неделю мы проведем в зимних условиях.
— Именно. Даже если с понижением температуры потери уменьшатся, градусов тридцать — сорок мороза нас ожидают.
Настроение у Роя упало.
— Мороз в двадцати миллионах миль от Солнца!
— Это еще не самое страшное, — добавил Джимми. — «Гелиос», как все корабли Марса и Венеры, не имеет отопительной системы. Они ведь рассчитаны на полет под палящим солнцем и в условиях минимальной теплоотдачи, а потому совершенствуются в охлаждении. У нас, к примеру, весьма эффективная рефрижераторная установка.
— Да, дело дрянь. И скафандры у нас соответствующие.
Хотя пока они страдали еще не от холода, а от жары, обоих прошиб озноб.
— Я не намерен этого терпеть, — взорвался Рой. — И никто нас не заставит. Я за то, чтобы сейчас же повернуть назад к Земле.
— Валяй! И ты берешься на таком расстоянии от Солнца рассчитать курс с гарантией, что оно нас не притянет?
— Черт! Я об этом не подумал.
Итак, делать было нечего. Радиосвязь прекратилась с момента, когда они покинули орбиту Меркурия. Никакие радиоволны не могли пробиться сквозь помехи, возникающие в такой близости от Солнца, да еще при его максимальной активности.
Оставалось ждать развития событий. Ближайшие несколько дней были целиком посвящены наблюдению за термометром, прерываемому только для того, чтобы обрушить на голову мистера Маккатчена очередную порцию бессильных проклятий. Это сделалось таким же ритуалом, как еда и сон, и так же не доставляло удовольствия.
А «Гелиос», безучастный к горестям своего экипажа, все летел.
Как Рой и предсказывал, к исходу седьмого дня их пребывания в дефлекторной зоне ртуть в термометре упала до отметки «холод». Ничего неожиданного в этом не было, и все же они почувствовали себя несчастными.
Джимми накачал из цистерны около ста галлонов воды и заполнил ею почти все сосуды на борту.
— Чтобы трубы не лопнули, — объяснил он, — А если они все же лопнут, у нас, по крайней мере, будет достаточно воды. Впереди ведь еще целая неделя.
А на следующий, восьмой, день вода действительно замерзла. Уныло глядели они на голубую корку льда. Джимми пощупал ее и мрачно констатировал:
— Крепкая.
Он натянул на себя еще одну простыню.
Отвлечься от мыслей о все усиливающемся холоде было трудно. Рой и Джимми реквизировали все имевшиеся на корабле простыни и одеяла, предварительно надев по три-четыре рубашки и столько же пар брюк.
Они старались по возможности не вылезать из постелей, а если уж приходилось, жались к топливной форсунке. Но и от этого сомнительного удовольствия вскоре пришлось отказаться: Джимми заметил, что горючее необходимо экономить, так как иначе не на чем будет растопить воду и отогреть замерзшую еду.