- Я работал честно и знать ничего не знаю… Как я мог что-нибудь?.. Да я ни разу скорости на дороге не превысил, а не то что…
- Вы же не можете отрицать того, что знаете Дыбина…
- Какого Дыбина?
- Брата вашей жены - Антона Прохоровича…
- А-а! Брата Марии я совсем не знаю. Только слышал, что такой есть. Как-то раз, правда, он приезжал, а я спешил на работу и толком поговорить с ним даже не успел. Не знаю, совсем человека не знаю.
- Нам известно, что вы завозили в магазин, где работает Мария, товары, полученные не на государственных складах! А ваша жена их продавала…
- Ничего не знаю… Этого не может быть…
- Но жители поселка утверждают, что покупали в магазине, где трудится ваша жена, краденые вещи.
- Я ничего нигде не крал. Мало ли что по злобе наплести могут…
Пришел вызванный Александром Михайловичем милиционер и увел Владимира.
Гвоздев еще долго сидел в кабинете, устало положив на стол руки. «Совсем редкий случай, - думал он. - Не может человек не понимать, что он виноват, если он действительно виноват».
Уже дважды допрашивали Антона Прохоровича.
Оба раза он вел себя с завидной выдержкой. На Гвоздева смотрел сочувственно, его взгляд говорил: «Зря мучаешься. Столько хлопот, усилий и все напрасно. Но понимаю, служба!» Свое участие в совершении преступлений категорически отрицал, говорил, что это либо недоразумение, либо наговор и во всем надо разобраться.
У Александра Михайловича выдержки тоже хватало. Допрашивая Дыбина, он разговаривал с ним предельно корректно, не нарушая правил формальной вежливости.
Так происходило и сегодня.
- Ну, что ж, Антон Прохорович, - сказал он. - Давайте разбираться. Прочитайте вот это.
Дыбин внимательно просмотрел предложенные ему документы. Но поскольку в грамоте он был не весьма силен, их чтение утомило его.
- Все бумажки, бумажки! - пробормотал он. - А я при чем?
- С сестрой вашей, Марией, повидаться не хотите? - вдруг спросил Гвоздев.
Дыбин растерялся.
- С сестрой? Вы разве знаете мою сестру?
- Вы что, Антон Прохорович, решили глупым прикинуться?
- Почему вы так?
- А потому, что я только что давал вам прочитать постановление об аресте Владимира Семенова и документы о ревизии в магазине, которым заведовала Мария Семенова, а вы спрашиваете, знаю ли я ее.
- Да, да! Владимир… Так ее муж арестован? А Мария?
- По правде сказать, ставить вопрос о ее аресте мне тяжело. Ведь у вашей сестры двое детей, престарелая свекровь… - Гвоздев помолчал. - Мария пока не арестована.
- Пока не арестована, - растерянно произнес Дыбин. - Неужели Марию арестовать можно? На законных основаниях?
- Можно. Для этого у нас имеется достаточно оснований. Законных.
Дыбин опустил голову, и густая проседь стала отчетливо видна в его темных волосах.
- Но она ни в чем, совсем ни в чем не виновата, - наконец хрипловато выговорил он, - она ни о чем не знает.
- Зато вы знаете все! - Александр Михайлович посмотрел на Дыбина жестко и холодно.
- И что, мне действительно можно повидаться с Марией?
- Можно. Все зависит от вас. Антон Прохорович, мне казалось, что вы умный человек. Теперь же приходится сомневаться в этом. Вы напрасно думаете, что ваше признание нужно нам. Нет. Прежде всего оно необходимо вам, Марии, вашему зятю, Владимиру. Сегодня я оставляю за вами право. Завтра вы будете жалеть, что не воспользовались этой возможностью. Судебная практика считает, что не раскаявшийся преступник - злостный преступник. А к злостному преступнику никакого снисхождения быть не может.
- Я не злостный преступник, - опустил глаза Дыбин. - Я все расскажу. И прошу только об одном: пожалейте Марию…
На другой день Александр Михайлович провел очную ставку: Семенов - Дыбин. Владимир был удивлен до крайности признанием Дыбина, поэтому махнул рукой и прекратил бесполезное запирательство.
Во второй половине этого же дня Александр Михайлович привез Марию в следственный изолятор и устроил ей свидание с братом. И не пожалел об этом: увидел, как осветилось радостью угрюмое, почти мрачное, лицо Дыбина, как жадно протянул он к ней задрожавшие от волнения руки.
Выбрав свободную субботу, Гвоздев поехал к Тамаре, сестре жены, к кому та уехала.
Александр Михайлович сидел в купе вагона. За окном мелькали незатейливые пейзажи средне-русской равнинной полосы. В памяти мелькали картины минувших лет.
Отслужив в Советской Армии, уволился в запас, Зина училась на четвертом курсе педагогического института. Через год он поступил на юридический факультет университета. Они поженились, когда Зина закончила учебу. Работать она пошла воспитателем в детский сад. Ей нравилось заниматься с маленькими детьми.