Пантелеев с грохотом отодвинул стул, поднялся, подошел к окну.
В кабинете стояла гнетущая тишина.
Новиков тем временем, взяв со стола исписанные листы твердой серой бумаги, читал их, усердно делая вид, что это ему очень интересно.
Василий Матвеевич обернулся и, не выдержав, крикнул:
- Что ты молчишь? Ругай хоть…
- Весной одного нашего товарища убили, - тихо сказал Новиков. - Умный был парень, гимназию окончил, по-французски говорил… Мы его в банду под видом кузнеца внедрили, а он молота в руках не держал…
- Как же…
- Вот так, Василий Матвеевич. Дорого достаются нам ошибки. Учимся их не делать, быстрее бы только научиться…
Пантелеев вернулся к столу.
- Да, с лошадью опростоволосились…
- Может, и неосторожно произнесенное слово… - раздумчиво сказал Новиков. - И одного слова достаточно, чтоб допустить провал.
- Да кто мог это слово сказать? Трое нас знало, трое, понимаешь?! Кочергин - парень свой…
- Допускаю. И все-таки… Ты к тем, кто у вас на конюшне служит, приглядись.
- Двое там, - недовольно буркнул Пантелеев. - К кому приглядываться? Кудрявцев на глазах моих, можно сказать, взрослым стал. Да еще старик… Не к кому там приглядываться…
- Не торопись, Василий Матвеевич…
- Ладно, Степан Яковлевич, после операции разберемся.
- Не исключено, что об операции тоже станет известно бандитам.
- Ну, это ты чересчур!
- Возможно, и чересчур, - согласился Новиков. - Однако ухо востро держать надо…
7.
Всех, кто должен был участвовать в операции, Пантелеев собрал у себя в кабинете.
Семь милиционеров, молодые и уже в годах, все недавние бойцы Красной Армии, стояли перед ним, одинаково внимательные и озабоченные, и он в душе порадовался тому, что ему повезло командовать этими замечательными людьми, добровольно избравшими трудную, далеко не безопасную работу.
«Да откуда среди них возьмется враг? - спросил он себя. - Каждого я видел в деле и в каждом уверен, как в себе».
И придя к такому мнению, Пантелеев почувствовал освобождение от терзавших его тяжелых дум, с каким-то облегчением заговорил:
- Товарищи! Мы по своей воле и желанию стали на защиту покоя и безопасности наших граждан. Задача у нас определенная и ясная - чтоб никакая нечисть не мешала людям пахать землю и работать на заводах и фабриках, строить новую жизнь. Всем вам известно, что в уезде действует банда. На ее счету грабежи и убийства сельских активистов, смерть нашего товарища. Перед нами, товарищи, поставлена задача - найти и без всякой пощады уничтожить эту банду. И мы это сделаем!
Был уже поздний вечер. За окнами сгустились сумерки.
- Выступаем сейчас, - помолчав, тихо добавил Пантелеев.
8.
Кочергина вместе с несколькими милиционерами Пантелеев оставлял в городе.
- Будешь тут за меня…
Начальник розыска угрюмо молчал.
- Так надо, - сказал Пантелеев, - понял? Нельзя тылы ослаблять.
Кочергин кивнул, но смотрел в сторону.
Василий Матвеевич рассердился.
- Что ты, ей-богу, как барышня, губы надул. Оставляю потому, что верю - порядок без меня здесь будет, понял?
- Я ничего, - нехотя произнес Кочергин, - я так… Обидно все-таки…
- Обидно, обидно… Ты все там обеспечил? - Еще раньше он приказал Кочергину, чтоб никого вечером в милицейском дворе не было.
- Чисто.
Пантелеев подошел к окну. Ночь была темная, беззвездная. И вдруг возле конюшни мелькнул огонек.
- Кто там? - быстро обернулся к Кочергину Василий Матвеевич.
- Демьяныч, видно, крутится. Воронок твой что-то занедужил, старик и решил заночевать.
- Решил… - проворчал Пантелеев. - Что, ему ночевать негде?
- Так за Воронком хочет приглядеть, подлечить…
Новиков все это время молчал. Но тут подал голос:
- Не его это дело - жеребцов лечить. Тут ветеринар нужен…
- Вот-вот, - согласился Пантелеев, - конечно, не дело. Завтра ветеринара вызови. Ну, пошли? - обратился он к Новикову.
Группа выходила из здания по одному. На улице расходились в разные стороны. Лошадей не брали - рассчитали, что за три часа до Борового и пешком успеют. Собраться должны были в заброшенных разработках за кирпичным заводом. Действовали скрытно, надеялись, что застанут бандитов врасплох. Конечно, если они действительно избрали своей базой Боровое.