— То есть, если начнется война, ты лично обо мне позаботишься? — спросил Нед поддразнивающим тоном. — Не допустишь, чтоб меня призвали в армию?
— Именно, — отозвалась Эдит.
— Боюсь, у тебя ничего не выйдет, — возразил он. — Если Англия вступит в войну, я запишусь в ВВС. Всегда хотел летать.
— Войны не будет, — отрезала Эдит. — И вообще, нам что, больше поговорить не о чем?
Они вернулись к разговору о друге Неда Джефе Чартере. Нед с Эдит все убеждали Мод в том, что она должна пойти на вечеринку в «Суиндлсток», но та упорно отказывалась, объясняя, что ей нужно заниматься, что она отстает по романтической поэзии и ей необходимо подготовиться к семинару. На самом деле Мод не любила проводить вечера вне стен колледжа, в городе. На ее взгляд, университетские парни были самовлюбленны, невероятно самодовольны и преисполнены собственной важности. Верно, они представляли будущее поколение барристеров и членов парламента, возможно, среди них даже находились один или два будущих премьер-министра. Но их аристократическая речь, сливающаяся в монотонный протяжный гул, вызывала у нее беспредельное раздражение.
Что она искала? Во всяком случае, не любовь. Любовь не ищут, она сама нас находит. И хотя ее подруга Эдит легко нашла свою любовь или, наоборот, любовь нашла ее, Мод не думала, что самой ей случится испытать нечто подобное. Не за тем она приехала в Оксфорд. Ей необходимо «познать мир», как сказала она группе оксфордских попечителей еще в Нью-Йорке.
Мод Лейтем не приходило в голову, что «познание мира» неожиданно для нее сможет превратиться в то, что в результате и станет для нее смыслом бытия. Стивен. Именно Стивен перевернул все ее представления о мире.
Она познакомилась с ним поздней осенью, когда ее преподаватель по романтической поэзии, пожилой мямля доктор Робертсон, заболел гриппом и попал в больницу. Вскоре стало ясно, что у него серьезные проблемы со здоровьем и до конца года он не сможет вернуться к преподавательской работе. Его место занял наставник совершенно иного склада. Во-первых, Стивен Кендалл был поразительно молод; как выяснилось, ему было двадцать семь лет. Стройный худощавый молодой человек с волнистыми светло-каштановыми волосами и застенчивой обезорркивающей улыбкой. Свою мантию оксфордского преподавателя он носил с некой несерьезностью, но с почтением к традиции. Поэты-романтики, казавшиеся Мод скучными на уроках доктора Робертсона, оживали, когда о них вдохновенно рассказывал Стивен Кендалл.
Студентка и наставник сидели бок о бок на мягких стульях в кабинете Кендалла — простой комнате, заставленной по периметру полками с книгами. В этой комнате также был широкий дубовый письменный стол, на котором стояла в серебряной рамке фотография женщины, прекрасной женщины. Очевидно, это была миссис Кендалл, хотя преподаватель конечно же никогда не упоминал Мод про свою жену. Доктор Кендалл предложил Мод хересу, но она отказалась.
— Вообще-то, я и сам не большой любитель этого зелья, — признался он, пожимая плечами. — Просто, когда я был здесь студентом, мои наставники всегда угощали меня хересом, потому и я, очевидно, по обыкновению, тоже решил тебе его предложить.
— Спасибо, — неожиданно сказала Мод искренне.
— Пожалуйста.
— Нет, не за херес
— А за что же? — спросил доктор Кендалл.
— За то, что относитесь ко мне, как к обычному студенту. Не как к «студентке». В отличие от многих других преподавателей.
— Что ты имеешь в виду? — с любопытством спросил доктор Кендалл.
— Очень часто в Оксфорде я чувствую себя так, будто до меня снисходят, — объяснила Мод. — Делают мне одолжение. Преподаватель истории так себя ведет — называет меня мисс подчеркнуто вежливым тоном и постоянно говорит о тех славных днях, когда в Оксфорде не было женщин. Но вы, как мне кажется, совершенно не сознаете, что я — девушка, и за это я вам очень признательна.
— Понятно, — отозвался Стивен Кендалл и вдруг смутился. Краска залила его шею и лицо, свидетельствуя о том, что он не только наставник, молодой оксфордский преподаватель, но еще и мужчина, который, несмотря на то что сказала Мод, прекрасно отдает себе отчет в том, что имеет дело с женщиной.
— Хотя, может, и сознаете, — улыбнулась Мод.
— Пожалуй, — согласился Стивен Кендалл и опять покраснел. Он быстро перевел взгляд на лежащую перед ними книгу — сборник произведений Шелли, Вордсворта и любимца Мод молодого трагика Китса. В сборник были также включены стихи менее известных поэтов того периода, и в частности А. Л. Слейтона, о творчестве которого Мод знала лишь понаслышке.