ходу.
Неужели эти скоты встретили на своем пути Саню и Рому, неужели посмели
ударить по ним из автоматов?..
Но все оказалось по-другому. Степан выбежал на гладкую грунтовую дорогу,
прямой стрелой уходящую в рощу. Увидел джип. Он стоял под углом к обочине,
передние колеса в едва обозначенном кювете, морда вляпана в сломанный ствол
березы. Красота!.. Идиллию довершали два бойца из группы немедленного
реагирования. Они осторожно, с автоматами от бедра, приближались к машине. В
поле зрения показался еще и третий. Прапорщик, старший группы. Идет
медленно, держит джип под прицелом.
Степан продолжил бег. Он, Федот и Эдик почти одновременно остановились
возле бандитского джипа. Пистолеты на вытянутых руках, пальцы чутко лежат на
спусковых крючках. Чуть что не так - все трое откроют огонь. И
бойцы-автоматчики тоже держат свои "аксуши" наготове. Тоже в двух шагах от
машины.
- Эй, не стреляйте! - послышалось из салона.
- Выходим! Стволы оставить в машине! С поднятыми руками! По одному! -
посыпал рублеными фразами Федот.
- Поняли, начальник, поняли! - Говоривший был явно в панике.
Оно и понятно, деваться-то браткам некуда. Куда им с их пукалками против
автоматов?
Первым из машины вышел водитель. Бледный, как поганка, губы и руки
трясутся. Этот, видно, от первой автоматной очереди в штаны навалил. С
перепугу руль не в ту сторону крутанул, врезал машину в березу. Вторым
выбрался тот самый тип, которому Степан врезал по фейсу в вестибюле
ресторана. И у этого вид бледный, в глазах и злость и паника - все разом.
А вот на третьем вышла осечка. Вроде бы с поднятыми руками выходил.
Взгляд у него как будто потухший. И вдруг в глазах вспыхнула бешеная ярость.
В руках появился ствол - словно из воздуха материализовался. А пистолет у
него мощный - итальянская "беретта".
- Менты! Гады! - в приступе шизофренического безумия заорал он.
И выстрелил прямо в голову автоматчику. Сержант успел среагировать. Чуть
пригнулся. Пуля со страшной силой ударила в каску, сбила ее с головы. Боец
без чувств рухнул на землю. Падая, нажал на спусковой крючок. Живот шизоида
превратился в месиво, кровь и дерьмо смешались в страшную кашу.
- А-а! - заорал браток, который собирался выйти четвертым.
Одна пуля угодила ему в ногу, раздробила коленную чашечку. Он вывалился
из машины с другой стороны, закрутился волчком по земле.
Пятым выходил самый старший. Вернее, ему помогли выйти. Федот самолично
выдернул его с переднего сиденья, как мячик швырнул на землю. А тут еще
взбешенный сержант подскочил к нему. И с силой приложил его прикладом по
затылку. Это было лишнее. Но Степан ничего не сказал. Боец мстил за своего
раненого или даже убитого товарища.
Пострадавшим бойцом занялся Лозовой. На пару с Куликом он уже успел
прибыть к месту. Рома не врач, даже не фельдшер. Но по части оказания первой
медицинской помощи волокет - зачеты лучше всех сдает.
- Жить будет! - заключил Лозовой.
Пуля всего лишь контузила сержанта. Прошла по касательной. Но все равно
удар был достаточно силен. Если бы каска была закреплена, то отлетела бы
вместе с головой сержанта. А так улетела сама по себе вместе с пулей.
- Век живи - век учись, - многозначительно изрек Федот. - И не у кого-то,
а у нашего Степаныча...
За свою жизнь Степан пересмотрел множество фильмов про войну. Ему
импонировал образ комбата, который в любое время дня и ночи, в любой
ситуации ходил в каске. Не в залихватской кубанке, не в заломленной набок
пилотке, а только в каске. Ни грамма позерства и озорства в его поведении.
Потому что знает опытный вояка: война - это очень серьезно, шуток она не
прощает.
И милицейская служба - тоже дело серьезное. Поэтому Степан не поощрял
мальчишества. Если тебе положены бронежилет и каска - носи. Холод, жара -
неважно, все равно носи. И только попробуй снять. Этот боец с каской не
расстался. И вот результат - он остался жив. А ведь мог бы сейчас валяться
на бетонке с пробитым черепом. И семья бы без кормильца осталась.
О раненом бандите тоже позаботились. Перетянули ремнем перебитую ногу
повыше колена - чтобы кровь из раны не хлестала. И швырнули в зарешеченный
отсек подъехавшего "лунохода". Туда же заскирдовали и остальных братков.
Только один покойник остался лежать на холодном бетонном покрытии дороги.
Прапорщик был явно доволен своей работой. Его группу Степан оставлял на