Тут же обнаруживается, что сверху плеваться значительно удобнее — дальше летит: начинают плеваться коваными стрелами крепостные арбалеты. Которые наводятся на всё красное. Красного цвета княжеский плащ — корзно.
Пять недель осады. «Окольный город» — взят и сожжён. Детинец — полностью выгорел изнутри. Голые закопчённые дубовые стены и башни. Мёртвые, которых хоронят во дворах и на улицах. Помощи ждать неоткуда: единственная надежда — дядя Изя — убежал в Степь. Остаётся только геройски погибнуть.
«Это» — в данном случае — право именно Магогу быть именно Вщижским князем, а не — «какой удел на Руси даден будет».
Но… Чу! А кто это зимой сватался? А к кому? А почему не обмыли?
С Болвы у Брянска в Десну вываливается суздальская лодейная рать.
— Суздальцы?! Война?! Андрей Боголюбский в поход на нас идёт? Счас Ростика с Киева вызовем!
— Да вы цо? Да мы ж ни цо! Кака така война? И Великого Князя зря беспокоить не надо. У нас цисто-благородно — свадебный поезд. С охраной. Мы зенитьца пришли. Сицкари мы сицкие. C ростовскими и муромскими полками. А вы цего тута собралися? Зениха нашего обизать?
Боголюбский очень не хочет начинать войну со всей остальной Русью. Даже сам не пошёл дочку замуж выдавать — послал старшего сына. Тоже мальчишка совсем. Если что — извинимся и по попке накажем. И никаких ратей — просто мирные поезжане с пристойной охраной.
Но Андрей Боголюбский очень хочет иметь союзника на Десне. Потому что это — прямой ход к Киеву.
Пять недель осады — это и для осаждающих… напряжно. Округа на двадцать вёрст разграблена, выжжена и загажена. А тут ещё эти у Брянска. Обратную дорогу перекрыли. Если суздальцы ударят в спину… Нас-то, конечно, много, но…
Свояк кипит:
— Наказать урода по-взрослому!
Но князей — восемь. Свояк, конечно, старший. Но — «один из». У остальных и другие важные дела вдруг обнаружились.
Тут снизу прибегает лодейка. Вся из себя изукрашенная. Из неё вылазит здоровый бородатый мужик. Тоже весь… изукрашенный. И сразу толкает речугу. На непонятном языке, но, явно, тоже… изукрашенную. Интонационно и пантомимически.
— Эт… это что?!
— Это новый митрополит Киевский, владыко Фёдор. Из Царьграда.
— Вот так прямиком?!
— Не. Уже с Киева. Мирить князей приехал.
Константинопольский патриархат пытается закончить с русским расколом. Ищет примирения. А Ростик присланного «примирителя» использует… утилитарно:
— Примири-ка там, на Десне, князей русских. Посмотрим — каков ты в деле.
«Ребята! Давайте жить дружно!» — провозглашает новый предстоятель русской православной церкви гениальную мысль от кота Леопольда. И все соглашаются. Чай, князья русские, а не мышки какие.
Магог отказывается от верности старшему в роде, от присяги своему дяде, предаёт исконно-посконные отношения родственности-подчинённости. Говорит положенные слова:
«…и на том целова хрест Володимерич к Святославу, яко имети ему (Магогу — авт.) его в отца место и во всей воли его (Свояка — авт.) ему ходити».
Свояк принимает положенную вассальную клятву, благословляет молодых, за неимением других старших родственников жениха, произносит приличные случаю слова…
«Неположенные» и «неприличные» негромко произносит галицкий воевода с «конским» именем — Конятин Спрославич. Который, зная истеричный характер своего князя, ожидает для себя крупных неприятностей.
Свадебка прошла… существенно. Магог, как большой, пил из отцовской чашки. Погуляли хорошо. Так хорошо, что эта чаша, с надписью по ободку:
«А это чара Володимера Давыдовича. Кто из неё пьёт, тому на здоровье, а хвалит пусть Бога и своего господаря великого князя»
— и в 21 в. хранится в Эрмитаже. Такой… тазик серебряный.
Все пьют и гуляют, клянутся в любви и дружбе и расходятся по домам.
Кстати о домах. Для молодой жены Магог спешно строит в детинце новый дом. Двухэтажный, с крышей из листовой меди, с тремя печками с высоченными дымоходами. Довольно редкий случай: печки «по-белому».
Позже, когда детинец будет застраиваться полностью, похожие, очень высокие дымоходы, будут поставлены и в домах у челяди.
Всем хорошо. Кроме Изи.
И это всем плохо: пока Изя не успокоится — никому на Руси покоя не будет.
Ивашко зевает, уже глубокая ночь. Надо отпустить нашего возницу спать. На свою беду мне на глаза попадается слегка поддатый после торговых переговоров Николашка. Ну тебе-то, главный купецкий приказчик, спать не обязательно.